Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Натурализм, отрицая такой «способ» построения «роли», тем са­мым отрицает специфичность актерского творчества. Натурализм в театре, как и натурализм в других видах искусств, исходит из задачи: претворить положения, мысли, отношения в чувственные образы. Это не было бы неверно, если бы натурализм вслед за тем не утверж­дал, 1) что этими чувственными образами исчерпывается творческая сфера актера, и 2) что его задача — в точности воспроизвести обыден­

1

ную действительность. Истинный же путь художественного творче­ства требует, чтобы чувственно воспринимаемая последовательность и сочетание звуков, цветов, линий, движений была оживлена и ос­мыслена, чтобы она, как сказано, стала символом. Для этого и надо показать, что за нею скрывается - ее возможное мысленное содер­жание. Для натурализма чувственное довлеет себе, как копия, как фо­тографический снимок, передающий все реальное бытие без остат­ка. Точность и полнота передачи - достоинство и критерий оценки. Эстетическое искусство отрешается от натуралистического бытия, индифферентно к нему, оно оставляет открытою возможность нео­пределенного ряда действительностей, а потому критерии и оценки его — принципиально не связаны с соответствием или несоответстви­ем образа действительности. Этим, между прочим, отвергается и свя­занный с натурализмом предрассудок, будто только одно изображе­ние есть «правильное», и притом будто бы то, какое имел в виду автор.

Имея задачею изобразить бытие не действительное, а отрешенное, театр и на свое пространство, и на свое время смотрит, как на про­странство и время не действительные, отрешенные, фиктивные, во­ображаемые. Их единство и их законы на сцене — условности, опре­деляемые не геодезией и астрономией, а эстетическою целью. В этой условности есть своя, но также эстетическая, а не «естественнонауч­ная» правдивость. Истинною ложью в театре было бы сооружение «настоящей» комнаты или площади и распределение действия по «настоящему» времени. Для последовательности тогда актеры долж­ны были бы играть только актеров в их семейной обстановке, — зри­телю оставалось бы для удовлетворения своих театрально-эстетичес­ких потребностей фамильно знакомиться с актерами.

Импрессионизм оставался тем же натурализмом, когда он требовал от актера умения и способности не только вызывать нужную эмоцию у зрителя, но и самому испытывать ее. «Переживание» толковалось как самое содержание актерского творчества. Поскольку эстетика прини­мала эту теорию, она впадала в психологистическую ошибку, игнори­руя в то же время законы психологии. Неудивительно, что «любите­ли» театра спорят о том, «переживает» или «не переживает» актер на сцене. Более удивительно, что этот вопрос обсуждали сами предста­вители сценического искусства и соответствующая теория находила среди них признание. Актерам внушалось предвзятое объяснение, и они в его свете кривотолковали собственный опыт. А когда к этому присоединялась еще психологически же нелепая расценка игры более высокой - с «искренним переживанием» - и менее высокой - без «переживания» - это окончательно сбивало со всякого толку. Верно, однако, в этой теории только то, что актер должен уметь вызвать в себе