Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Психологическая эстетика, отворачиваясь от метафизики из-за незаконного ее «содержания», считала, что она обладает несомненны­ми преимуществами и перед формализмом в эстетике, так как обра­щается к конкретному опыту самого переживания, к эстетическому восприятию, суждению, наслаждению, творчеству. Если мы теперь заимствуем из метафизики в очищенном от ее сверх-действительного содержания и преобразованном виде понятие идеального предмета, то не останется ли в наших руках одна пустая, хотя бы и идеальная, но, пожалуй, именно поэтому безжизненная, форма! Живой эстетический опыт, эстетическое переживание и эстетическое сознание не останут­ся ли все-таки на стороне психологии? На это можно ответить: жи­вой опыт, эстетическое переживание если и останутся чьей-нибудь собственностью, то разве только самого переживающего и наслаждаю­щегося субъекта, а изучать его может с одинаковым правом и психоло­гия и философия. Только психология, как наука об эмпирическом пред­мете, будет его изучать зависимо, в зависимости от эмпирических условий бытия самого психофизического субъекта, а философия и само сознание станет изучать в его идеальности и возможности, а следовательно, вне зависимости от собственнической принадлежнос­ти этого сознания какому бы то ни было действительному или сверх­действительно реальному субъекту.

Выше было вскользь отмечено, как само познание можно было бы сделать предметом идеального изучения. То же самое относится и к эстетическому сознанию вообще или к эстетическому наслаждению в частности. Для уяснения этого вопроса обращусь еще раз к Гроосу. Основательно отмечая, что обращение к «вневременному надындиви­дуальному субъекту» есть только допущение, он пробует ослабить вес часто выдвигаемого здесь аргумента о субъекте, как условии самого времени. Аргумент, говорит он, согласно которому единство времен­ной последовательности содержаний сознания само не может быть временным, потому что оно «только и делает возможным время», этот аргумент не может быть признан, ибо то, что это единство «делает», есть не «время», а «сознание времени». От временного в вечное, пояс­няет он, логически надежный путь ведет так же мало, как и от essentia

1

к existentia. Нужно сказать, пояснение Грооса решительно неудачно: переход от временного к вечному есть именно переход от existentia к essentia, а никак не обратно. Но в том он безусловно прав, что един­ство содержаний сознания, если оно не есть предметное единство, есть «сознание времени», а не само время. Кантианское творчество самого времени субъектом сознания есть не меньший произвол, чем метафи­зическое утверждение высшей реальности за чистою идеальностью. Время как «предмет» так же не зависит от субъекта, как не зависит от него никакой идеальный предмет. Но, спрашивается, если единство сознания включает в себя и сознание времени, то почему бы и это единство, и это сознание времени не сделать специальным предметом анализа, и притом, - раз мы их будем анализировать в их идеальнос­ти, - специальным предметом философского анализа и знания? От­вет Грооса - в его ошибочном «пояснении»: нет перехода от essentia к existentia! Но мы и не ищем этого, - в бесплодности таких исканий достаточно убеждает именно докантовский рационализм. Канту и де­лать было бы нечего, если бы этот путь был «логически надежным» путем. В переходе же от временного к вечному путь - достаточно на­дежный, - пусть и не логическим, а опытным методом, но человек достаточно приучен хотя бы фактом смерти к тому, что нелепости в означенном переходе нет... Конечно, это - еще не доказательство «ло­гичности» такого перехода, а потому, может быть, и правда, если под «логичностью» понимать только силлогистический или индуктивный «вывод», то перехода от временного к вечному нет. Иначе опять-таки нечего было бы делать Канту, и докантовская эмпирическая индукция давно ввела бы нас в царство вечное. Однако есть еще одна возмож­ность, на которую, в конечном счете, опирается и всякий «вывод», как силлогистический, так и индуктивный, это - усмотрение в действи­тельном осуществленной возможности и переход от данной действи­тельности к идеальной возможности как такой. Сознание времени как такое, т.е. не частная собственность того или иного смертного или бо­жественного сознания, а во всякой его возможности, в его «идеально­сти», но тем не менее сознание, направленное на само время как пред­мет, на время как такое, как возможное и идеальное, а не в его психологической, астрономической, железнодорожной или иной эм­пирической данности, есть законный sui generis предмет, и ни какого-либо иного, а только философского знания.