Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Из этого ясно, почему в слове как таком нет особого носителя субъективных представлений и переживаний говорящего. Через них понимание слова как такого не обогащается. Здесь речь идет о познании не смысла слова, а о познании самого высказывающе­го то слово. Для слова это - функция побочная, ????????.

Этого заключения нужно твердо держаться, потому что не только дилетантизм до сих пор возится со словом, как передатчиком «чужой души». Если угодно, то, конечно, можно на этой роли слова сосредо­точить все внимание, и это, конечно, не литЬено интереса, но этот ин­терес, эти занятия, это внимание - психологов. Слово - одно из могу­щественнейших орудий психологического познания, но нужно отдавать себе отчет в том, зачем мы к нему подходим. Для лингвиста, логика, семасиолога, социолога — слово совсем не то, что для психо­лога или биографа. Психологическая атмосфера слова складывается из разнообразных воздушных течений, не только индивидуальных, при­сущих, например, лично автору сообщения, но также исторических, социально-групповых, профессиональных, классовых и прочих, и про­чих. Все это - предмет особого рода знания, особых методов. Останав­ливаться на этом не буду, так как могу отослать читателя к моей статье Предмет и задачи этнической психологии, где именно эта сторона воп­роса освещена подробнее.

Итак, данность слова здесь уже не объективная, а субъективная, ин­дивидуально- и социально-психологическая или также психологически-историческая. Функция, с которой мы имеем дело, выполняется не над смыслом, основанием слова, а ek pareigou над известным наростом вок­руг слова. Углубившись в анализ структуры слова, от его акустической поверхности и до последнего интимнейшего смыслового ядра, мы теперь

1

возвращены назад, опять к поверхности слова, к его субъективной обо­лочке. И верно, что душевное состояние ?, его волнения, скорее и вер­нее всего передаются именно переливами и переменами самого зву­ка, дрожанием, интонацией, мягкостью, вкрадчивостью иди другими качествами, иногда ни в какой зависимости от смысла не стоящими.

Совокупность всех названных качеств придает слову особого рода выразительность. Чтобы отличить эту выразительность слова от его выражательной по отношению к смыслу способности, лучше ее от­личать особым условным именем. Таково название: экспрессивность слова. Соответственно можно говорить об экспрессивной функции слова. Можно было бы говорить здесь и об импрессивности слова, по­тому что часто задача пользующегося словом в том и состоит, чтобы вызвать в нас впечатление известного рода, а не только в том, чтобы сообщить нечто. Своеобразные задачи и свои трудности в субъектив­но-психологической интерпретации и в персональном, симпатичес­ком понимании лица представляют те случаи, где приходится расчле­нять самое атмосферу экспрессивности, чтобы отделить в ней «естественное» от «искусственного», замысел от выполнения, ложь от искренности, «себе на уме» от откровенности и т.д.