Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

Вещь включается в сюжет через то только, что, становясь мыс­лимою, как мысль и входит в совокупность со-мыслей смысла. Если она идет в своей «естественной», неотмыслимой форме, то она вхо­дит, иными словами, в идейное содержание слова как идея. Смысл есть идейный член в структуре слова. Смысл есть идейная насыщен­ность слова. К предметной данности слова, чувственно-эмпиричес­кой и формально-логической, прибавляется данность его матери­ально-идейная. К функции слова номинативной и концептивной прибавляется функция идеируюшая, разумная. Слово - идейно.

Идея, смысл, сюжет - объективны. Их бытие не зависит от нашего существования. Идея может влезть или не влезть в голову философ­ствующего персонажа, ее можно вбить в его голову или невозможно, но она есть, и ее бытие нимало не определяется емкостью его чере­па. Даже то обстоятельство, что идея не влезает в его голову, можно принять за особо убедительное доказательство ее независимого от фи­лософствующих особ бышя. Головы, в которых отверстие для про­никновения идей забито прочною втулкою, воображают, что они «в самих себе» «образуют» представления, которые будто бы и составля­ют содержание понимаемого. Если бы так и было, то это, конечно, хорошо объясняло бы возможность взаимного непонимания беседую­щих субъектов. Для того же, чтобы при этом предположении объяс­нить именно понимание, приходится придумывать более или менее хитростные теории, но всегда остается вопрос: зачем, раз сами эти теории — представления и объективно не существуют? Во-первых, раз они не существуют, то их и найти нельзя, а можно только «выдумать», а во-вторых, как субъективные выдумки, они останутся в соответству­ющей голове, недоступные для другой, даже если она проглотит пер­вую. Да и к лучшему, что они недоступны, и потому что вторая голо­ва не обязана даже интересоваться тем, что «себе» и «в себе» выдумывает первая, и потому еще, что это поощряет к самостоятель­ной работе... представления.

1

Неспециалистам, философам, которым, собственно, нет дела до философских архивов и до того, какое там место и за каким номером занимает забавной памяти субъективный идеализм, следовало бы так­же не заглядывать в популярные введения в философию, тогда — если их мозги не безнадежно испорчены псевдопсихологическими и псев­дофилософскими теориями, контрабандою проникшими в их соб­ственную специальность, — они нигде больше не найдут указаний на то, что их пониманию способствуют или их понимание составляют так называемые представления. Они нигде этого не найдут, потому что их собственное сознание, остающееся после рекомендованного воздержа­ния единственным источником, им этих указаний не даст. Кстати, быть может, и философы тогда скорее прикончат свой спор о том, куда бы приткнуть «представления» в мышлении и познании. Ограничим­ся здесь заявлением, что если представление есть идея, мысль, то оно и есть мысль, т.е. то самое, что составляет мышление, и его второе имя есть только псевдоним, из которого так же мало вытекает бытие осо­бой вещи, как из христианского имени Вероника, что была такая христианская мученица и святая. Если же представление не есть мысль, а что-то другое, то ему и не следует путаться там, где идет разговор о мысли. На этом основании, слушая сообщение ?, пока мы не пере­стали и не хотим перестать интересоваться смыслом того, что он гово­рит, какие бы у него при этом ни возникали «представления», отно­сящиеся к смыслу или не относящиеся, для нас они все остаются к смыслу не относящимися — если, конечно, он не сообщает прямо имен­но о своих представлениях, а говорит о вещах действительного мира и идеальных отношениях между ними. Так что, если он говорит о луне, звездах, музыке, пожаре, гипотезе Эйнштейна, голоде, революции и прочем, и прочем, то мы так и будем понимать, что он говорит об этих «вещах», а не о своем представлении этих или других вещей. Если же он переменит тему и заговорит о своих представлениях этих и других вещей, то 1) мы поймем, что он переменил тему, а 2) мы на сами «пред­ставления» теперь станем смотреть как на объективируемые словом sui generis «вещи», о которых его представления, опять-таки, нашего вни­мания до поры до времени не привлекут.