|
Вот как эту ситуацию обыграл Сергей Михалков: СТРОГИЙ ОТЕЦ «Отец! Мы здесь живем в Крыму, покорны слову твоему, Но мы хотим пойти туда…» – «Куда?» «На Карадаг встречать рассвет…» – «Нет!» «Отец! Ты видишь склоны гор, там хорошо разжечь костер, Он будет сверху виден всем…» – «Зачем?» «Отец! Отец! Ты обещал, что мы увидим перевал, Ты говорил, что мы пойдем…» – «Потом!» «Отец! Есть бухта за горой, такой на свете нет второй. И нас в поход зовут друзья…» – «Нельзя!» «Отец! Отец! Скажи, когда ты нам ответишь словом «да», И что нам делать, наконец, скажи отец!» «Вы – дети! Вы должны меня не раздражать в теченье дня… И понимать, в конце концов, что я похож на всех отцов!» «Отец! Ты прав. Все это так. Но мы идем на Карадаг, Твоим советам вопреки…» – «Да как вы смеете, щенки?! Я тоже многого хочу и в мыслях далеко лечу, Но часто слышу я в ответ: «Зачем?», «Потом!», «Не надо», «Нет». А впрочем… Ладно, не беда, валяйте братцы!» «Можно?» – «Да!» Установление рамок является необходимой дисциплинирующей, культивирующей функцией родителя. Но так как ребёнок развивается, преображается его душевный мир, изменяется (и порой кардинально) ситуация, взрослые обязаны периодически раздвигать заградительные планки. Малыш чувствует настоятельную потребность выйти за пределы вчерашних ограничений. Это естественный процесс любого роста. И ответственный родитель, регулярно психотерапевтируя ребёнка, помогает ему осознать необходимость такого выхода вовне – в космос новых переживаний и ощущений. Нерепрессивная педагогика очень непростая, несмотря на то, что её философию можно выразить посредством нескольких фраз. Родитель должен отследить, какие именно барьеры, препятствия и ограничения в настоящий момент актуальны для малыша. Взрослому необходимо разузнать, что ребёнок хочет найти за установленной границей, к чему он стремится. А затем, проэкспериментировав ситуацию, отзывчивому и чуткому родителю следует объяснить крохе, какие последствия ожидают того в ходе такого исследования, какова ответственность самого ребёнка за принятие тех или иных решений. Если дети лезут к огню, можно, конечно, дать им по рукам. В первый раз отшлепать, в следующей подобной ситуации наказать как-то иначе, но рано или поздно они все равно засунут пальцы в пламя. Существует простой метод – нужно спокойно объяснить, не думая о том, что годовалый ребёнок нас не поймет. Малыш прекрасно воспринимает и наши мысли, и наши чувства, и наше настроение, и нашу энергетику. Необходимо только аккуратно разъяснить ему, какие побочные эффекты повлекут за собой его поступки. Конечно, будет больно, но Вы не против того, чтобы он засунул руку в огонь. Это его личное дело. Как ни странно, когда мы уверены в том, что ребёнок нас понимает, тогда он действительно прекрасно нас слышит и понимает буквально все из того, что нами говорится. Родитель при малыше что-то вроде тайного советника, сверхумного и сверхсообразительного, при министре, который имеет желание действовать, но не знает как. Как я уже неоднократно упоминал, взрослый при ребёнке – это психотерапевт. Я никоим образом не завышаю запросы и требования к родителям, потому что нет более серьёзного занятия, нежели воспитание другого человека или содействие в его становлении. Мы восхищаемся величественными архитектурными памятниками зодчества, прекрасными ювелирными изделиями, проникновенными музыкальными сочинениями или восхитительными шедеврами палитры и кисти. Но это результаты творения красоты, живой целостности из материалов, из косной материи. Насколько же ответственней должно быть ваяние из душевной субстанции?!! Насколько искусней и бережней должно быть взращивание детской души?!! Когда я говорю, что родитель – это и психотерапевт, и врач, и юрист, то этим самым обозначаю лишь минимальные требования, предъявляемые к взрослым. И подлинно ненасильственное воспитание возможно только в том случае, если мы стараемся обзавестись всеми этими профессиями в том объеме, в каком это для нас доступно и нам необходимо. — 33 —
|