|
Я поймал офицера в прицел и выстрелил. Результата не было никакого. Я не мог промахнуться, но, тем не менее, всё-таки промахнулся. И в этот момент баррикада на улице Пакеро Рози в буквальном смысле слова взорвалась, как-будто она была сложена из бочек с порохом. Это не могло быть результатом попадания танкового снаряда. Это совершенно невозможно объяснить, но, тем не менее, это произошло. Через секунду такая же судьба постигла баррикаду на Фикарели, где я находился, хотя оба танка, которые шли на неё, были уже подбиты, горели и огня не вели. Я был отброшен к стене дома и на какое-то время оглушённый, полузасыпанный щебнем, потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то увидел, что последние грузовики проходят через остатки баррикады. Амфибия офицера, руководившего боем, замыкала строй. Закамуфлированная грязно-коричневыми пятнами, с раскачивающейся антенной полевой радиостанции, она медленно перебиралась через завал, а офицер по-прежнему стоял во весь рост, спокойно говорил что-то в микрофон, руководя прорывом. Это был враг, укравший национальное богатство нашего народа, но его хладнокровие было просто великолепно. Как военный я мог только позавидовать ему. Лёжа, я сорвал с пояса ручную гранату и бросил её в амфибию. Граната не взорвалась! Как будто Бог оберегал этого храбреца! На шее у офицера висел автомат, он мог уложить меня очередью, но почему-то не сделал этого. Он повернул голову в мою сторону, и мне показалось, что эсэсовец улыбнулся. Затем я вновь потерял сознание. Я не могу поручиться за точность некоторых деталей, но суть дела, я считаю, что передал довольно точно. Джованни Баргальди. 2 июля 1944 года”. Это достаточно странно, если принять во внимание показания некоего унтершарфюрера СС Гюнтера, служившего под командованием Лозера в Белоруссии в 1942 году. “По приказу гауптштурмфюрера Эриха Лозера всё население деревни, в основном женщины, дети и старики, было загнано в бревенчатую церковь, которая была облита бензином и подожжена. Бензин был взят из бака бронетранспортёра. Когда женщины пытались выбросить из горящей церкви своих детей, их подцепляли штыками и бросали назад. Пытавшихся вырваться из огня расстреливали на месте... Партизаны напали неожиданно, прежде, чем мы успели организовать оборону. Гауптштурмфюрер Лозер бежал на командной танкетке, бросив нас в бою. Рота понесла большие потери. До этого я имел немало возможностей убедиться, что Лозер трус, но этот случай превзошёл все остальные. Однако штурмфюрер Карл Рейнгард, который мог бы подать жалобу на Лозера, погиб, а наши показания всё равно никто не принял бы во внимание...” — 66 —
|