В центре чертовщины

— Странно, — обратился он ко мне, — что современная медицинская наука зачастую не замечает того, что известно примитивным врачевателям.

— Как могут необразованные знахари тягаться с наукой?

— Я вовсе не хочу бросить тень на современную науку, — пояснил он. — Но я чувствую, что в безудержной погоне за чудодейственными таблетками и сложными инструментами наша медицина оставляет без внимания огромные неисследованные области. Современная медицина способна творить чудеса, и всё же она несовершенна.

Меня заинтересовали его слова, поскольку во всех своих исследованиях я наталкивался на предел, за которым современная объективная наука становится бессильной и вынуждена открыто признаваться в этом. Врачи могли воздействовать на больного лишь до того, как его отберёт смерть. Психиатры усиленно помогали пациентам, но опускали руки, встречаясь с глубоким психозом. Физики становились в тупик, как только речь заходила о физике частиц, поскольку сталкивались с неразрешимыми парадоксами. Само наблюдение за частицами, за исключением протона и электрона, меняло их поведение, так что их нормальное состояние оказывалось невозможно проследить.

Закончив собирать сведения о вирусе Ласса, я направился прямиком в Бразилию, заинтригованный историей некоего Ариго, крестьянина-хирурга. Результаты его чудесных исцелений были заверены американскими и бразильскими врачами, с которыми он сотрудничал.

Однако врачи не шли дальше констатации фактов. Научного объяснения тому, как Ариго может оперировать без боли, крови, страха, послеоперационных инфекций, у них не было. Ариго вторгался во внутренние органы, не используя гемостатов, чтобы перекрыть кровеносные сосуды. Он грубо совал кухонный нож под веко покорного пациента и неловко выдавливал глаз, чтобы прооперировать ретинобластому или рак глазного яблока. Пациент, находившийся в полном сознании, тем не менее сидел, не двигаясь, в то время как нестерильный нож орудовал над глазом. Не было ни боли, ни крови. Я всё сильнее убеждался, что существует множество феноменов, недоступных нашему пониманию. Не могли ли призраки быть одним из них?

Культура Бразилии в корне отличается от культуры США. Слишком самонадеянным было бы утверждать, что философское мировоззрение той или иной страны правильнее. Многие образованные и интеллигентные бразильцы считают искусство медиумов и веру в реальное общение с душами умерших обычным делом. Мало кто сомневается в этом. Среди всех слоёв общества можно встретить медиумов — каналы для общения с духами.

В Бразилии я обнаружил работы покойного Луиса Родригеса, блестящего исследователя в области психологии, ранее с неменьшим успехом занимавшегося производством лекарств. Он потратил годы на то, чтобы связать современную психологию и примитивные методы лечения психозов, подобно тому как учёные Соединённых Штатов объединили свои усилия с трудами нигерийцев. Родригес утверждал, что Фрейд, Адлер, Юнг и другие попросту недостаточно углубились в изучение человеческой психики.