В центре чертовщины

Эти учёные подходят к предмету изучений разумно и осторожно, тем не менее бросая новый, современный взгляд на сферу, давно забытую наукой. Даря надежду вместо уныния, они олицетворяют более просвещённый взгляд на проблему, на которую прочие обычно взирают со страхом. Итак, результаты трёх независимых исследований утверждают, что доминирующим чувством, охватывающим умирающего, является успокоение, а не страх. Этот факт должен принести утешение тем, кто оплакивает потерю близких сердцу людей.

Однако за катастрофой последовали и другие необъяснимые события. Сэди Мессина, стоявшая у выхода в ожидании мужа, была не единственной, кто слышал знакомый семейный сигнал-свист этой ночью. Двое её сыновей, находившихся рядом, отчётливо слышали его где-то вскоре после 23.30, в момент, когда произошла катастрофа, или около того.

Это была дружная семья. Сэди обожала своего мужа Розарио.

— Мы были очень, очень близки — ближе, чем можно себе представить. Вся семья: наши сыновья, Розарио и я. Я любила его, и он любил меня, больше, чем кто-нибудь на свете.

Предчувствие, охватившее её накануне полёта, перед тем как Розарио отправился в Нью-Йорк, основывалось не только на её интуиции. Незадолго до этого Розарио заявил с мрачной убеждённостью:

— Сэди, я скоро умру. Я чувствую, что умру молодым, но я так не хочу покидать тебя.

После своей потери Сэди погрузилась в мир одиночества. Часто по ночам она видела лицо мужа. Она говорит, что оно было реальным, а вовсе не сном. Он как будто находился в комнате.

— Я часто вижу его лицо, — рассказывала она. — Он никогда не улыбается. Не думаю, что он там счастлив.

Однажды вечером, готовясь ко сну, она ощутила рядом чьё-то присутствие. Сэди тут же поняла, что это Розарио. Он обнял её и не отпускал. Сэди хотела, чтобы это никогда не кончалось. Утром она почувствовала, что её конечности заледенели. Попытавшись пошевелить ими, она поняла, что не может. Врач установил, что это временный паралич — состояние, которое Сэди удалось постепенно преодолеть, несмотря на горе и одиночество.

Происходившие случаи заставляли размышлять не только о хрупкости человеческой жизни, но и о прочности мыслей и представлений. Существует ли хотя бы отдалённая возможность — судя по ощущениям Сэди Мессина — того, что умершие не только продолжают жить после смерти, но и могут возвращаться в виде вполне отчётливых видений? Но тогда, где же то место, где бесплотное существо может находиться в качестве индивидуальной формы, полностью осознающей себя и своё окружение, общающейся не только с теми, кто находился в данном самолёте, но время от времени и с покинутым материальным миром? Не лежала ли разгадка этого в снах, столь поразительных своей подлинностью, что их с трудом можно было отличить от реальности?