Триумф бессознательного. Сборник эссе

Социальные процессы нередко имеют двустороннюю направленность. Власть, отождествляющая жида с духовно независимым интеллигентом и поднимающая против интеллигенции волну антисемитизма, побудила евреев, в массе своей, отождествлять себя со своей интеллигенцией, с ее жизненными ценностями и ролевыми функциями, совпадавшими с традицией русской культуры. Антисемитизм, исходно направленный против интеллигенции, ею одной не ограничивался и распространялся на все слои еврейской общины. Но в обществе было интуитивное ощущение, что именно интеллигенция находится на передовой этой войны власти с еврейством. В журнале «Крокодил» были в то время очень откровенные карикатуры – человек с типично еврейской внешностью бежит, сжимая в руках книгу, на обложке которой ясно выведено – «Жид». На любой упрек в антисемитизме автор карикатуры ответил бы, что имелся в виду французский писатель Андре Жид – один из духовных лидеров западной интеллигенции.

Совпадение фамилии и оскорбительной клички использовано карикатуристом совершенно адекватно основным установкам власти.

Знаменательно, что во все последующие десятилетия русские «патриоты» постоянно записывали в евреи наиболее ярких представителей русской демократической интеллигенции, и это вновь возвращает нас к анекдоту о писателях.

Но чем в большей степени враждебный культуре тоталитарный режим принимал формы антисемитизма, тем выраженней становилась тенденция евреев из разных слоев общества отождествлять себя со своей культурной элитой, которая была одновременно частью русской культуры. Это возвращало людям чувство собственного достоинства.

Еврейская самоидентификация строилась на ощущении личной связанности с лучшими шахматистами – Ботвинником, Талем, выдающимися еврейскими музыкантами, видными писателями, ведущими учеными. При публикации списков лауреатов Государственной премии евреи по всей стране, независимо от уровня образования и занимаемого положения, выискивали и подчеркивали в этом списке еврейские фамилии с ощущением гордости и собственной причастности. Эта гордость усиливалась ясным пониманием того, как трудно в этом обществе еврею добиться успеха. Их успех воспринимался как часть коллективного сопротивления – отсюда и ощущение причастности. Заметим что ориентация была всегда на деятелей науки и культуры, а не на успешно делающих партийно‑бюрократическую карьеру, таких как Каганович или Дымшиц (министр).