|
В детстве у меня бывало иногда такое чувство, я-де уже видел всё это, я даже знаю, что вот сейчас будет. Но тогда, в детстве, чувство это было каким-то коротеньким, на секунду, на минуту. Какое-то просветление, что ли… Было-де это со мной когда-то, уже было… А тут это чудное чувство продолжается долго. Сели завтракать, а я каждый жест моей супруги вижу заранее, знаю, что сейчас Маша скажет и что Ирма сделает. Стали мы одеваться, обуваться, у меня опять странное чувство: одежда будто бы ещё не совсем просохла от прошлого выхода в лес и обувь сыроватая. И лыжные палки словно росой покрыты. Пошли к электричке. На улице стоял густой туман, его тихо наносило на город с Енисея, незамерзающей реки. Было тепло, чуть ниже нуля. Взяли мы билеты, сели в вагон. И опять это диковатое психическое состояние: я знаю, что сейчас будет. В вагоне должен сидеть наш доктор-философ, он едет на свою дачу в Минино. Я сяду к левому окну, оно будет чистым, сквозь него хорошо видно будет и туман в степи, и редкие берёзки в тумане, и километровые столбики у дороги. Всё так и было. И профессор у окна. Мы кивком головы поздоровались друг с другом. И за окном туман, и берёзки в степи, скрытые туманом. Я подумал: уж не схожу ли я с ума… На Минино электричка остановилась. Маша сказала: — Сейчас нас обгонит пассажирский поезд, и мы поедем дальше… И я почему-то уже знал: мы немного постоим на станции Минино, через три-пять минут нас обгонит пассажирский поезд, и мы отправимся дальше… Нас, действительно, обогнал какой-то скорый поезд. Мы поехали и через парочку минут высадились на Караульной. Туман тут почти рассеялся. Мы перешли железную дорогу, надели лыжи, нашли лыжню и отправились вверх, на Мининское нагорье. И всё время меня не покидало диковатое чувство: всё это было, всё это было, было совсем недавно, всё это повторяется. Перед выходом на нагорье нас вновь окутал густой туман. Такой плотный, что только лыжню и видно в десятке метров перед нами. Маша бежит впереди меня, не Маша — серый призрак. И тишина-тишина. Выплывет дерево из тумана, рядом с лыжнёй. Изредка донесётся далёкий глухой свисток поезда снизу. Тишина, туман, тьма. Тишь и гладь и божья благодать… Пожалуй, благодати-то не было. Настороженность какая-то во мне сидит, опасение какое-то… Маша приостановилась, я её догнал. Она говорит: — Тише, деда, мы сейчас зайчика увидим, — и двинулась осторожненько вперёд. И в самом деле, впереди по лыжне не спеша прыгал заяц, от нас. Маша прибавила шаг, заяц, наверно, почувствовал людей, помчался от нас во всю прыть. — 96 —
|