|
— Na, geh schon. Ich laufe gleich nach, — прошептал он девочке и внучка отправилась по лыжне вперёд. Я удивился до неимоверности и обрадовался: одна из моих прежних профессий в жизни была германистика, я тосковал от отсутствия живой речи. А тут — вот тебе, живой немецкий! — Was? — чуть ли не закричал я. — Du tust auch noch Deutsch reden? — Так ведь я же немец. На Волге родился. Я Оскар Грэфе. С тех пор мы ещё вот так, между прочим, то в лесу, то в городе парой немецких фраз перебрасывались. Вроде бы уже более близкое знакомство. Однажды осенним вечером он заявился ко мне домой, хотя я своего адреса ему не давал. Нашёл, значит, сам. Что-то важное привело его ко мне… Вы, говорит, простите меня и не обессудьте за моё вторжение непрошеное. Оно, конечно, незваный гость хуже англичанина, как говорят французы, но… не с кем мне поделиться одной непостижимой историей, которая произошла со мной полгода назад, в марте… — Я вам расскажу, а вы решайте, что с моей историей делать дальше. Или выслушать и забыть, или… А то, хотите, запишите всё это да напечатайте… Ну, скажем, как ненаучно-фантастический рассказ… Готовы ли вы выслушать меня? — Да, конечно, — поспешно согласился я. — Вы не станете возражать, если я включу диктофон? — Не возражаю. Записывайте. И он стал рассказывать… Позднее я много раз слушал магнитофонную запись этого рассказа, слушал и не знал, что же мне делать с его исповедью. Давал я её послушать кое-кому из своих близких приятелей. Выслушают, покачают головой, говорят: ну-де и ну… И покручивают у виска указательным пальцем. И долго не решался я предать гласности странную историю красноярского математика на пенсии. Трудно было отважиться. После долгих раздумий решаюсь всё-таки представить рассказ моего немца вниманию читателей. Вот он, его рассказ… Утром собрались мы с внучкой в лес, на лыжах прогуляться. Ей исполнилось одиннадцать, она хорошо держится на лыжне, спокойно может пробежать за день двадцать — двадцать пять километров. Впрочем, это вы и без меня знаете… Собрались мы сходить на Мининские Столбы, там моя Маша — её Машей зовут — ещё никогда не бывала… Вечером супруга поставила тесто на пироги: с собой горяченьких возьмёте, у Мининских Столбов чайку вскипятите. Чего-де ещё надо! Ни свет ни заря слышу голос Ирмы, супруги: — Вставайте, лыжники! Пироги готовы! Завтракать пора. Вон уже и лыжи стоят в коридоре… Я поднялся бодренько, как всегда поднимаюсь перед лыжной прогулкой, вообще перед любым выходом в лес. И сразу же меня охватило странное ощущение, что всё это уже было сегодня, что всё, что происходит сейчас, творится повторно. — 95 —
|