Розенкрейцерское просвещение

В этих словах Джордж Херберт выразил свой хри­стианский религиозный опыт. Подобно ему, немецкие розенкрейцеры тоже искали «духовное злато». Как и в его стихах, в литературе «розенкрейцерского фурора» про­поведовалась идея подражания Христу, восходившая к Фо­ме Кемпийскому и считавшаяся истинной «магналией», алхимическим откровением.

Участники розенкрейцерского движения знали, что со­всем скоро свершатся грандиозные новые открытия и человечество поднимется на новую ступень прогресса, оста­вив где-то далеко внизу все достигнутое им ранее. Образ человека, приподнявшегося на цыпочки, чтобы первым уви­деть нечто новое, весьма точно передает розенкрейцерское мировидение. Розенкрейцеры верили, что их знания таят в себе огромные потенциальные возможности, и именно потому стремились включить эти знания в целостную религиозную философию. Таким образом, розенкрейцерская алхимия сочетала научный взгляд на мир, предполагаю­щий существование неведомых прежде областей знания, с чувством религиозного ожидания, прозрением новых сфер религиозного опыта.

Исследователи часто спорят о том, какая из конфес­сий, какая разновидность христианства в наибольшей сте­пени благоприятствует научному прогрессу. Католичество или протестантство? А если протестантство, то люте­ранский или кальвинистский его вариант?

Вопрос следовало бы сформулировать по-иному. В книге «Джордано Бруно и герметическая традиция» я вы­сказала предположение о том, что переход науки на путь служения человечеству в значительной мере был обусловлен особым религиозным мировидением, сформировавшимся в русле герметико-каббалистической традиции. Если де­ло обстояло именно так (а все мои последующие изыска­ния лишь подтверждали правильность этой гипотезы, ны­не принятой многими историками европейской мысли), мы можем сделать следующий вывод: в наибольшей степени благоприятствовала научному прогрессу та религиозная конфессия, в сфере влияния которой сложились оптималь­ные условия для развития герметической традиции.

В эпоху раннего Ренессанса Римско-католическая цер­ковь не препятствовала герметическим и каббалистическим штудиям, хотя к магии всегда относилась с большим подоз­рением. Один из первых (и самых значительных) христи­анских каббалистов, Эгидий из Витербо, был кардиналом. К концу XVI века, как кажется, более благоприятными для герметической традиции оказались некоторые формы про­тестантства. Рассуждая теоретически, оптимальные условия для развития науки должны были сложиться в такой про­тестантской стране, где допускалось существование герметизма и не слишком преследовались занятия магией. Все эти условия наличествовали в елизаветинской Англии, и ко­гда королева Елизавета обещала Джону Ди материальную поддержку и защиту от всяческих преследований, она тем самым сделала первый шаг по пути научного прогресса.