Розенкрейцерское просвещение

Королевское общество довольно быстро переросло «экспериментализм» Бэкона: доминирующей фигурой среди второго поколения его членов стал грандиозный Исаак Ньютон, один из величайших математических гениев. Как давестно, Ньютон, помимо поразительных научных откры­тий, изложенных в его опубликованных трудах, занимал­ся и иными вещами, о которых предпочитал умалчивать, свидетельства тому сохранились в его огромном неопуб­ликованном архиве. Одним из таких «приватных» увле­чений была алхимия. В последние годы эта сторона лич­ности Ньютона привлекает все большее внимание иссле­дователей и читающей публики. Трудно поверить, что кумир рациональной науки втайне оставался алхимиком. Был ли его интерес к алхимии кратковременной причудой? Или он объясняется более вескими причинами?

Свои мысли по этому поводу я собираюсь изложить с максимальной скромностью. Я не изучала неопублико­ванные бумаги Ньютона. Мне просто кажется, что к про­блеме «Ньютоновой алхимии» можно найти и историче­ский подход — включив ее в контекст процессов, иссле­дуемых в настоящей работе.

Ньютон, вне всякого сомнения, читал розенкрейцер­ские манифесты. У него был английский перевод манифестов, изданный Томасом Воаном в 1652 г. Этот экземп­ляр, со вписанной от руки заметкой Ньютона и его авто­графом, хранится в Библиотеке Йельского университета. В заметке Ньютон цитирует то место из «Откровения», где рассказывается об обнаружении тела Христиана Розенкрейца, и излагает содержание двух работ Михаэля Майера, к которым обратился в поисках дальнейших све­дений. В «Законах розенкрейцерского Братства» (так он называет «Златую Фемиду») Ньютона заинтересовало из­ложение устава Братства, по сути повторяющее сведения, содержащиеся в «Откровении». В «Златом Алтарном При­ношении Двунадесяти Языков» — все упоминания мани­фестов и даты их публикации. Свою историческую замет­ку, основанную на изучении манифестов и работ Майера, Ньютон заканчивает словами: «Такова история сего прель­щения (imposture)». Фраза не обязательно заключает в себе пренебрежительный оттенок; Ньютон мог просто иметь в виду, что розенкрейцерская история - миф, ludibrium.

Фрэнк Э. Мэньюэл включил в свою биографию Нью­тона главу «Ньютон и алхимия», написанную на основе неопубликованных архивных материалов. В ней говорится, что Ньютон переписывал от руки многие алхимические труды, даже весьма темные по смыслу алхимические поэ­мы. Сами тексты он находил в печатных алхимических сборниках, чаще всего — в «Британском Химическом Те­атре» Ашмола, который «изучил вдоль и поперек». От­носясь к этой книге с таким вниманием, Ньютон просто не мог не заметить, что Ашмол начинает свой труд цитатой из «Откровения», а далее упоминает о попытке Майера возродить интерес к английским алхимическим авторам и о том, что, «к нашему стыду», его инициатива не была поддержана. Ньютон, наверное, понял, что сборник Ашмо­ла представляет читателю тех самых английских алхими­ков, которыми восхищался Майер (включая знаменитого Ди и Келли). Познакомившись с Ашмоловыми коммента­риями к поэме Келли, он мог найти там биографические сведения о Джоне Ди и высокую оценку его блестящих математических и естественнонаучных трудов. А «Заве­щание» Ди, опубликованное в той же книге, вероятно, за­ставило его задуматься о тайнах «монады», которым по­священо это короткое стихотворение.