Розенкрейцерское просвещение

Прибыв в Англию, Хартлиб собрал беженцев из Поль­ши, Богемии и Пфальца и учредил школу в Чичестере, а оттуда в 1630 г. вернулся в Лондон. К тому времени он уже имел четкое представление о своей жизненной мис­сии, заключавшейся, по его мнению, в том, чтобы предпри­нимать неустанные попытки организации филантропиче­ских, просветительских и научных обществ, спаянных ме­жду собой интенсивным, хотя и «незримым» (в смысле его несектантского характера) религиозным чувством.

Джон Дюри, шотландец по происхождению (но тоже поч­ти «иностранец», так как большую часть жизни провел за грв ницей), познакомился с Хартлибом в Эльблонге и всерьеа ун лекся идеалистическими проектами в духе своею покою Дру га. Он поддерживал тесную связь с Елизаветой Богемской и Томасом Роу, негласным советником королевы, и (как и Харт­либ) был активным сторонником восстановления суверен­ных прав ее сына, Карла Людвига, в Пфальце. (В письмах Дюри постоянно идет речь о Карле Людвиге и о необ­ходимости восстановления его суверенных прав на Пфальц (см. имен­ной указатель к книге Тернбула, на: Charles Louis, Elector Palatine). Хартлиб в 1637 г. получил от Карла Людвига жалованную грамоту, где говори­лось, что он включен в число «посланников пфальцграфа ввиду его заслуг в деле оказания помощи беженцам из Пфальца и по причине прекрасной репутации, коей он пользуется среди великих людей» (Turn-bull, pp. 2, 111-112)).

Коменский, самый знаменитый и плодовитый из всех троих, в 1628 г. (после пережитых на родине испытаний, о которых мы кое-что узнали в предыдущей главе) навсе­гда покинул Богемию и поселился в Польше, где органи­зовал чешских беженцев в общину Богемских братьев и приступил к изданию педагогических сочинений. В Польше же он начал обучать учеников своей «пансофии».

Все трое принадлежали к одному поколению, прошед­шему через увлечение розенкрейцерством, слухами о все­общей реформации и «прогрессе учености», — и, навер­ное, лучше нас разобрались в тайне розенкрейцерского Братства и его Незримой Коллегии. Это были люди, кото­рых бедствия 1620 и последующих годов лишили родины и превратили в кочующих эмигрантов. И вот, добравшись до Англии, они пытаются проповедовать там- идеи всеоб­щей реформации, «прогресс учености» и прочие утопиче­ские идеалы. Они как бы воплощают собой эмигрантскую диаспору Богемии и Германии, а если мы присовокупим к этой троице Теодора Хаака, выполнявшего поручения Коменского в Англии, — то еще и диаспору Пфальца (ибо Хаак был пфальцским беженцем).