Пучина людская

Прошло всего несколько часов, а корабли превратились в ледяные изваяния. Вся эскадра вмиг стала обречённой. Лёд так быстро нарастал на мачтах, палубе, леерах, что возникла угро­за потери устойчивости и опрокидывания. Многотонные сосуль­ки утяжеляли надстройки, борта и другие возвышения. Они, опасно раскачиваясь, вынуждали палубу крениться, создавая скользкую гору, на которой невозможно за что-то зацепиться и удержаться от падения на хрупкие ограждения. Подступала растерянность. Экипаж, подготовленный для средних широт, оказался совершенно не пригоден для ледяной обстановки. Многие сотни людей на всех кораблях эскадры затравленно наблюдали за происходящим, не проявляя никакой инициати­вы, не пытаясь что-либо сделать и как-то сопротивляться ги­бели. Хотя все они были с хорошей выправкой, политически грамотные, наизусть знали уставы и были преданны Родине. Тогда в чём же дело? По чьему головотяпству люди, корабли и достоинство страны оказались в смертельной ловушке? Что­бы в данном изложении напрямую не отвечать на очевидный вопрос, приведу дальнейшие события с грифом нелепость!

Экипаж, кроме вах­тенных в машинном отделении, воору­жённый кто, чем обзавёлся, принялась скалывать, срубывать, счищать ледяные наросты с тех мест, до которых можно дотя­нуться хотя и с риском скольжения за борт. Однако прямо на глазах как-то освобождённые надстройки снова покрывались льдом и становилось ясно, что сил человеческих не хватит для успешной борьбы со стихией. Требуется под угрозой гибели выйти из ледяного плена на свободную воду. Но тут вдруг качающийся корабль вздрогнул, будто во что-то воткнулся, на мгновение замер, затем раздался скрежет со скрипом и явно обозначился звук раздираемого песка. Эсминец килем упёрся в дно Карского моря. Если податься хотя бы на метр к югу, т.е. в сторону материка, донное песчаное возвышение, сна­чала расступившись под натиском днища, затем сомкнётся и засосёт корабль, лишая его возможности работать винтами. Если же отойти к северу ... отойти к северу невозможно, ибо правый борт зажат льдами. Конечно, обо всём сразу же было доложено начальнику экспедиции контр-адмиралу Аистову.

Эффект от доклада был нулевой, т.е. ответа не было вовсе. Во всей эскадре больше не было знающего лица или хотя бы такого, с кем можно было бы обоснованно обсудить аварий­ную ситуацию. Это значило, что вся ответственность за живу­честь флагманского эсминца "Упорный" ложилась на его ко­мандира капитана второго ранга Журавлёва Илью Петровича.