|
Гордеев же с азартом ещё не битого человека стал развивать особенность технологической правильности и напросился на выступление в комитете комсомола. Он предложил ремонт оборудования проводить по графику с обязательной отчётностью перед руководством. Было время, когда такая естественная мысль давалась на грани психического срыва. Это же как, кто, по чьим директивам, когда и в каком виде способен выполнить несусветный объём работ? В штатном расписании не предусмотрены нужные спецы! Раскроется секретность завода, и шпиону достаточно будет украсть ремонтную карту, как тут же выяснится марка пороха, а там и вся оборона страны ... На защиту Гордеева стал зам. начальника цеха Степанов Олег Иванович! Он признался, что давно вынашивает такую идею, но предвидя яростное сопротивление общественности, боялся её высказать. А теперь он за ... Завертелись обсуждательные страсти: комитет комсомола, партком, комсомольское и партийное собрания завода, цеховые собрания рабочих, заводской съезд делегатов цехов и решение райкома компартии. Ушло почти пять месяцев! Утвердили! Разрешили! Ещё около месяца затрачено на составление графиков поставки подозрительных механизмов. Вскоре в ремонтный цех хлынула работа. Организовали трёхсменное производство. Продумали условия соревнования и варианты поощрения передовиков. Окрепла дисциплина труда, выросла зарплата и премиальные выплаты. Цех завалили заявлениями о переводе из других отделов. Гордеева приказом перевели в райком комсомола. Отказался, ссылаясь на протесты рабочих. Но спустя четыре месяца он был призван на флот. Под новый 1959 год на присланный заработок был дан ужин для всей команды корабля. АБИТУРИЕНТ
Начало четвёртого года службы на флоте вселило в душу беспокойство. Вступив в вожделенный рубеж годка*, появилась хотя и призрачная, но всё же надежда на то, что служба когда-нибудь закончится и удастся остаться живым, то что дальше? Ведь потеряно самое невосполнимое: время. Теперь Гордеев по отношению к сверстникам, родившимся в том же 1939 году, казался неотёсанным строевым истуканом с хорошей телесной выправкой, но вовсе непригодным для гражданской жизни: без работы, жилья и образования. Если даже по закону вернуться в прежний пятый цех, то придётся ломать установившиеся там новые порядки, кого-то смещать с должности мастера, снова завоёвывать производственный авторитет, осваивать технологии, к которым уже остыла душа, и будучи почти стариком, в кругу десятиклассников с трудом воспринимать то, что ими считается очевидным. Служивый народ по окончанию срока в четыре года, несуразного в мирное время, выбрасывается из военной машины как отработанный жом на свалку общественной жизни. Из многих тысяч демобилизованных только некоторым удаётся сохранить психику и лицо, догоняя время. Во имя чего страна так калечит свои людские ресурсы? — 90 —
|