Политика и Эстетика. Коллективная монография

Нам представляется, что Беньямин как создатель философской фигуры коллекционера, знания которого подобны «магической энциклопедии»[434], и поклонник французской традиции коллекционирования[435] мог бы заинтересоваться этим аспектом сюрреалистической деятельности. Тем более что он обращал внимание на изобилие разного «старья» в повести «Надя», на особенности образности в грезах (так называемый «онейрический кич») и даже представил модель накопления этих образов, вспомнив «меблированного человека» с выдвижными ящичками для хранения предметов, в духе картин С. Дали. Но за Бретоном-революционером Беньямин не заметил Бретона-коллекционера и, в конечном счете, популяризатора того, что можно было бы назвать «сюрреалистическим знанием», ибо представление в виде выставки или словаря открывало сюрреализм широкому кругу зрителей и читателей, позволяло буквально «просвещать» их – не просто «сюрреалистическим светом», но и суммой некоторых «знаний», кладезем которых был, к примеру, «Краткий словарь сюрреализма», и т. д.

Было ли это невнимание со стороны Беньямина осознанным или нет, остается открытым вопросом. Возможно, коллекционирующая и энциклопедическая тенденция в сюрреализме казалась ему настолько близкой и привычной, что сама по себе его не интересовала, став подсознательной точкой отсчета в размышлениях о других коллекциях и коллекционерах. Возможно, он не мог избавиться от четкого разведения понятий – «умопомрачительные фантазии» (сюрреализм) и «хорошо выстроенные утопии» (Шеербарт). В любом случае, Беньямин всегда считал, что сюрреализм чужд рациональному просветительскому духу XVIII века, а потому идея накопления и, в конечном счете, позитивного «суммирования» культуры не может совмещаться с перманентной[436] революционной разрушительностью, которая так восхищала его в сюрреализме 1920?х годов.

Лариса Полубояринова

БОДЛЕР, БЕНЬЯМИН И ПОЛИТИКА ФОТОГРАФИИ

Тема сборника побуждает сконцентрировать последующие рассуждения на соотношении эстетики и политики. Три остальных слова названия – «Бодлер», «Беньямин» и «фотография» – соотнесены уже одним тем фактом, что оба писателя размышляли о фотографической медийности. Кроме того, Беньямин ссылается на Бодлера в своей «Краткой истории фотографии».