|
В целом беньяминовская интерпретация не противоречит замыслам сюрреалистов, особенно если речь идет об эпохе сближения группы Бретона с Коммунистической партией Франции в 1920?х годах, а также если принимать во внимание приверженность многих сюрреалистов троцкизму. И торжество бессознательных тенденций, и демонстративная политизация, и буйное изобилие образов – все это, несомненно, доминировало в сюрреализме 1920?х. Вместе с тем попытки Беньямина рационализировать сюрреализм, особенно в статье об онейрическом киче и в рассуждениях о будильнике, весьма симптоматичны. Но, как нам кажется, он искал рациональное там, где его не могло быть, ибо при всей своей политической ангажированности группа Бретона понимала идею революции только как синтез культуры и политики (если речь шла о Карле Марксе, то только в паре с Артюром Рембо), и дальнейшее развитие сюрреалистического движения, особенно в 1930?х годах, демонстрировало невозможность перехода на идеи пролетарской революции. Однако в культурно-политической утопии Бретона присутствовала и другая особенность, которая была вовсе не чужда некоторой рациональности и которая прошла мимо внимательного взгляда Беньямина. Дело в том, что, изначально опираясь на идею бесконечного продуцирования, Бретон практически с самого возникновения сюрреалистического движения задумывался о некой систематизации, о «новом порядке», который был бы противоположностью «буржуазному» порядку. Принципом такой иррациональной систематизации Бретон считал алфавитный порядок, в котором отсутствует логика. Еще в эпоху всеотрицающего дадаизма Арагон создает стихотворение «Самоубийство», состоящее просто из алфавита. Алфавит трактовался как смерть логического языка, произошедшая посредством своеобразного возвращения к «истоку» – ведь обучение грамоте в детстве начинается с алфавита… Из ранних алфавитных «порядков» упомянем публикацию результатов опроса по поводу различных деятелей культуры и политики, опубликованных в журнале «Литература» в 1921 году. Тенденция проявилась в увлечении сюрреалистов самыми разными словарями, среди которых наибольшим успехом пользовался «Энциклопедический словарь Ларусса» – и как предмет осмеяния (как буржуазный институт популяризации знаний), но и в положительном смысле тоже, о чем свидетельствует хотя бы определение сюрреализма в первом Манифесте (1924), данное по образцу статей Ларусса. Сами сюрреалисты пытались создавать и создавали словари: в 1925 году Бретон мечтает создать «каталог сюрреалистических идей» и «глоссарий чудесного», Жак-Андре Буаффар публикует «Номенклатуру», а Мишель Лейрис начинает публикацию «Глоссария»[433]. Наиболее ярким в этом смысле был жест Бретона и Поля Элюара: в 1938 году они выпустили «Краткий словарь сюрреализма» в качестве каталога к Международной сюрреалистической выставке, проходившей в Париже. Тем самым они проявили не только преимущества произвольного алфавитного порядка, но и аналогичность словаря самой выставке. Словарь и сам буквально был выставкой сюрреалистических образов, идей и персоналий. — 150 —
|