|
Когда я вернулся, света в доме не было. Я пощелкал выключателем – бесполезно. На домик опускались синие зимние сумерки. Я зажег свечу. – Напрасно, Гурашка, ты все это тащил на своих плечах, – услышал я грассирующий голос Гиацинты. – Фея здесь больше не появится… Я похолодел от ее пронзительного взгляда. – Какая же ты глупая плосконогая деревянная кукла, – продолжала она. – Как бы мне хотелось все зло, распыленное в тебе, как в болоте, собрать в одном месте и форму этому придать, чтобы ты мог служить моей потусторонней даме… – Я уже служу Джи, – запротестовал я, чувствуя, как холод Гиацинты входит в меня, лишая воли и остатков разума. – Не хочешь – и не надо, – произнесла Гиацинта, странно улыбаясь. – Раз служишь Джи, то я тебя тогда добру буду учить. Поди ко мне, я тебя псалмы научу читать, – с этими словами она открыла псалтирь и стала читать своим красивым певучим голосом. – Повторяй за мной, Гурашка, – приказала она. Я стал повторять старославянские слова за ее волшебным голосом. Вдруг меня начал постепенно охватывать ужас. – Этот псалом, – холодно улыбнулась она, – читается на заупокойной службе. Читаю я и вижу, как вас всех хоронят, и счастье во мне от этого разливается… Меня слегка затрясло от этих се приколов, и я достал припрятанную бутылку водки. – A-а, Гурий, – обрадовалась Гиацинта, – хочешь меня, значит, улестить. Ну, давай, выпьем с тобой. – Не могли бы вы мне поведать, о прекрасная Гиацинта, – бледнея и запинаясь, сказал я, – поучительную историю из своей жизни? – Деда моего звали Кичер Малхазович, – сказала Гиацинта. – Было у него две жены, и одна из жен – колдунья. От нее сын родился, Давидка, который и был папенька мой. А мать его, бабка моя, все свое тайное искусство решила мне передать. Однажды перед смертью подозвала она меня к своей постели. "Хочешь, внученька, я тебе подарок бессмертный преподнесу, – сказала она тихим голосом, – так что вся твоя жизнь будет благоухать от счастья?" "Да", – ответила я, дрожа. "Ну, дорогая, подставь мне ладошки", – улыбнулась бабушка, и голос ее стал крепнуть и наливаться неведомой силой. Я открыла ладони перед ее лицом. Бабушка изо всех сил дунула, глаза ее засверкали, и мощный ветер подхватил меня, закружил и поднял к потолку. "Не пугайся, внученька, – только и сказала она, – я всегда буду с тобой", – и испустила дух. Исполнилось мне в ту пору пять лет, и стала я летать по ночам над городом. Бабушка часто приходила в мои сны, научила сновидеть и в потустороннее королевство заглядывать. — 283 —
|