Месть еврея

IV

С этого дня мало-помалу к Самуилу стало возвра­щаться спокойствие. Он смело глядел в будущее, гото­вый мужественно нести то, что его ожидало. Более мрачный, сосредоточенный, чем когда-либо, он снова взялся за дела, работая усерднее своих служащих, но образ его действий так изменился, что Леви недоумеваю­ще покачивал головой и решил с Зильберштейном, тоже весьма недовольным, что голова банкира не в порядке и что его ожидает разорение.

Из-за вынесенной нравственной борьбы Самуил отда­лил ребенка, так как ему тяжело было его видеть, но по мере того, как к нему возвращалось душевное спокой­ствие, в нем воскресла и сильная, страстная любовь к этому мальчику. Теперь он большую часть своего досу­га посвящал ребенку, играл с ним, развивал его и учил.

Раввин, придя как-то к нему по делу, заметил, что пора было бы заняться религиозным воспитанием ма­ленького Самуила.

— Ему скоро исполнится пять лет, а его никогда не водят в синагогу,— добавил он внушительно.

В заключение он рекомендовал банкиру молодого маламеда, из своих друзей, который сумел бы, почти играя, внушить ребенку правила Моисеева закона. Са­муил ответил уклончиво, но вопрос, поднятый этим раз­говором, озадачил его. Он спрашивал себя, имеет ли он право теперь, когда отказался от мщения, воспитывать похищенного ребенка в религии, еще более отделяющей его от родителей, которых он его лишил, в той религии, от которой впоследствии ребенок должен будет отка­заться? Честно ли увеличивать душевную смуту ребен­ка еще новым религиозным вопросом? И, в связи с пер­вым, другой вопрос, не менее тяжелый, возник в его уме. Коль скоро тайна обнаружится, ему возвратят отвержен­ного им сына, как тогда этот сын, воспитанный в хри­стианстве и уже способный, быть может, судить, как будет он относиться к отцу, чуждому для него по вере, которую его научили презирать.

— Нет! — говорил себе Самуил.— Раз я отказался от мщения, то должен, по мере сил, исправить сделанное мною зло, возвратить христианскому ребенку религию его родителей и, насколько возможно, заполнить про­пасть, отделяющую меня от отверженного сына. То, что ранее я хотел сделать для любимой женщины, то теперь я должен сделать как первое проявление моего раская­ния. Я пойду к отцу фон-Роте и попрошу его окрестить меня и ребенка.

Последствием этого решения были переговоры с гу­вернанткой маленького Самуила и приказание обучить его христианским молитвам и жизнеописанию Спасителя.