Месть еврея

Это воззвание как будто утешило Самуила, он при­слонился к спинке дивана и остался неподвижным. Мыс­ли не работали, тяжелое оцепенение охватило его, а между тем странная теплота проникла в тело.

Смеркалось. В комнате было почти темно, никто из слуг не решался принести огонь, так как с некоторых пор Самуил не позволял беспокоить себя, пока он сам не позвонит. Вдруг взгляд его был привлечен блестя­щей точкой, которая как бы носилась посреди комнаты, резко выделяясь из окружающей темноты. Это светлое пятно быстро стало увеличиваться, образуя как бы ши­рокий голубоватый луч, в свете которого Самуил увидел коленопреклоненную человеческую фигуру, простирав­шую руки к яркой звездочке наверху луча. По отчетли­во обрисованному профилю и длинной бороде Самуил узнал своего отца. Затем послышались слова, которые неслись как бы издалека, однако достигли его слуха.

— Великие силы добра,— говорил этот странный го­лос,— внушите моему сыну, что пока он не изберет се­бе путь истинный, борьба его не прекратится. Пусть лучше он забудет убеждения, взволновавшие его ду­шу, если он имеет силы отличить правду от лжи, если у него хватает мужества признать добро и понять, что победа дает покой. О, сын мой! Как мщение, казавшееся тебе таким великим и надежным, ускользает из твоих рук, так будет казаться тебе ничтожным и смешным мнение людей, которому ты придаешь так много цены. Недостойно человека, совершая преступление, рассчиты­вать на безнаказанность и отступать перед карой и за­служенным упреком людей.

Ты хочешь молиться. «Молись делами». Раскайся и смирись, и молитва, эта небесная утешительница, сни­зойдет на твою душу. Упрямый гордец не нуждается в подобном утешении, созданном для несчастного горе­мыки.

Голова призрака повернулась к Самуилу и взгляд, исполненный бесконечной любви, страдания и сожаления, устремился на него. В ту же минуту над стариком об­разовался лик, ярко озаренный золотистым светом. Большие глаза, спокойные и строгие, обратились к Са­муилу, и глубокий мелодичный голос произнес:

— Пока самоубийство будет казаться тебе спасением, ты не найдешь себе покоя.

Самуил вскочил словно спросонья.

— Что это было? — шептал он.— Сон или видение?

Он вынул из кармана спички и зажег свечу, стояв­шую возле на столе. Ему тотчас бросился в глаза лис­ток бумаги, положенный под подсвечником. Он взял его и, пораженный, прочитал слова, которые сейчас слышал.

Он опустил голову, в нем мгновенно созрела реши­мость. Мысль о самоубийстве была устранена навсегда, и горячая молитва вознеслась из его измученной души.