Маски иллюминатов

— Мне не нужен психиатр, — повторил он апатично. — Мне нужен экзорцист.

III

Кругленький Альберт Эйнштейн величаво выплыл из полумрака, царившего в пивном погребке «Лорелея». В руках он осторожно держал бледно‑желтый поднос, на котором, уравновешенные, возвышались две кружки пива.

На его гномьей фигурке смешно болтались мешковатые брюки и старый зеленый свитер, почти черный при слабом свете свечей, но темные волосы были аккуратно и даже не без шика причесаны, а усы стильно подстрижены.

— Уф, — сказал профессор Эйнштейн, чуть не столкнувшись и полумраке с другим посетителем, который тоже нес кружки с пивом.

Джеймс Джойс, изможденный и бледный, поднял голову и мутными голубыми глазами осмотрел темный зал и приближающегося коротышку Эйнштейна.

— Ха, — произнес он задумчиво, слишком пьяный для того, чтобы продолжать свою мысль.

Эйнштейн осторожно поставил янтарный поднос на грубый деревянный стол, за которым сидел Джойс. Прежде чем сесть, он сделал три веселых па под музыку, доносившуюся из угла пивной, где одноглазый рабочий играл на аккордеоне. Что‑то неуловимо девическое в этих движениях поразило Джойса, и он снова произнес:

— Ха.

— Джим, отчего это вы вдруг затихли? — спросил Эйнштейн.

Он осторожно уселся, нащупав свой стул в почти полной темноте. Устроившись на стуле поудобнее, он с удовольствием отхлебнул красновато‑коричневого пива. Джойс продолжал изучать его с приятной невозмутимостью амебы: поверженный Телемак.

— Вы пьяны? — продолжал допытываться Эйнштейн.

— Ирландец не пьян, — наставительным тоном объявил Джойс, — пока он способен скатиться по лестнице с четвертого этажа в угольный погреб и ничего себе при этом не сломать. Вообще‑то я думал о лох‑несском водяном змее. В сегодняшних газетах пишут о каком‑то шотландце, лэрде[1] Боулскинском, который приехал сюда, чтобы лазать по горам. Когда репортеры спросили его об этом чудовище, он ответил: «Несси существует, и в этом нет никакого сомнения. Я сам видел ее несколько раз. Она почти ручная».

IV

— Что такое выбор? — спросил Джойс. — Он неизбежен, но именно поэтому вдвойне подозрителен.

Эйнштейн улыбнулся.

— Думая о том, что мы думаем о том, что мы думаем, мы сами загоняем себя в ловушку, — сказал он. — Сейчас объясню.

Он проворно и аккуратно нарисовал на салфетке прямоугольник и что‑то быстро написал внутри него.

— Вот, — сказал он, протягивая Джойсу салфетку.