Маски иллюминатов

— Слушаю, сэр.

Уайлдблад взял клетку и пошел к дверям. «Привет! Привет!» пару раз выкрикнула птица, раскачиваясь вместе с клеткой. «Хочу крекер. Привет. Хочу крекер».

— Я не могу выразить словами всю глубину моего сочувствия… — сэр Джон осекся, поняв, что начинает повторяться. — Как это случилось? — спросил он. — Расскажите, и вам обязательно станет легче.

— Это произошло на следующий день после похорон Бертрана, — удрученно начал Вири. (Он все еще не может оправиться от шока, подумал сэр Джон). — Я не рассказал ей о пакете, который заставил Бертрана покончить с собой, так как подумал, что не стоит лишний раз ее беспокоить. О, каким же я был дураком, каким слепым, невежественным дураком! Если бы она знала… если бы я ее предупредил…

— Пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки.

— Да‑да, конечно. Извините… (Жертвы самых ужасных трагедий, подумал сэр Джон, почему‑то всегда извиняются, будто считают себя виноватыми в том, что другие должны им сочувствовать.)

— Был еще один пакет, — продолжал Вири. — Я не заметил, когда принесли почту. В тот момент я был в своем кабинете и молился… просил Бога, чтобы он остановил демонов, преследующих меня и моих близких. Подобно Иову, я хотел знать, что Господь слышит меня и что существует какая‑то причина, по которой он позволяет Сатане так жестоко нас наказывать… Я молился и плакал. Бертран был самым отважным человеком из всех, кого я знал, поэтому я был совершенно не в силах представить, что могло побудить его к такому малодушному и нехристианскому поступку. Что было в той проклятой книге? В конце концов мне удалось немного успокоиться. Я сказал: «Отче, не моя воля, но твоя да будет» и решился не терять веры, что бы ни случилось.

Вири поднял глаза и посмотрел на сэра Джона взглядом смертельно раненого животного.

— И тут я снова услышал тот истерический и безумный смех, которым перед смертью смеялся Бертран.

— Мужайтесь, — сказал сэр Джон, сжимая перекошенное плечо старика.

— Я побежал на кухню, — продолжал Вири. Он все еще не мог прийти в себя, и его голос был по‑прежнему тусклым и невыразительным. — Энни бросила содержимое пакет в кухонную печь, но я успел заметить, что это была книга. Ее обложка уже почти обуглилась, но я все же успел прочитать часть названия — «КИ ГУ». Боже, что бы это могло значить? Энни ужасно кричала, и я вдруг с ужасом понял, почему. У ее ног валялась пустая бутылочка из‑под йода, которая обычно стояла в нашей аптечке. Она выпила ее всю. Энни умирала у меня на руках, силясь что‑то сказать. Я нагнулся к ней, и она прошептала: «Я… не думала… что будет… так… больно…».