|
Я всё время думал: я отказался бы от всей своей радости, лишь бы у моего друга была работа, куда вложить своё сердце. И всё же я был жесток. Ибо я не понимал, что у нас общие радости и горе, что там, где у меня нет радости, и Элле радости нет. Я склоняю голову, я не знаю. 21 ноября Сегодня, наконец, принят мой кандидатский труд. Дале сказал, что он принадлежит к таким работам, которые из-за своей большой своеобразности подлежат или вообще отвержению, или значительно высшей оценке. Он – за последнее. Подчеркнул большую цельность работы. Это рассказал Целм в гостях у Зенты, описывая и свою отважную борьбу против духа клики в учёном совете. Наконец, пройдены дороги высшей школы со всеми своими многочисленными тёмными тенями. Именно у учёных, которым следует быть для всех образцом братства, человечности, великой чуткости, этого часто не хватает. Когда же придёт новый дух, великая волна духовности, когда и философам и филологам больше не будут преподавать схоластику или сухие положения, но живую жизнь, живую душу и одухотворённое Мироздание? Свою «Книгу о Матери»[20] я завершил, насколько смог найти материалы. Торопился. Сегодня обошёл издателей. Всё напрасно. Придётся отложить, и смогу ещё дополнить и подумать. Сам тоже не смогу издать, ибо все учреждения уже затронул «экономический кризис» и у меня самого все эти дела сильно осложняются. Но верю, что управлюсь сам – «руками человеческими», как и до сих пор, без милостей издателей. 22 ноября. Воскресенье, вечером Приехал Лукин. Сегодня вечером нам, старшей группе, он рассказывал о своих впечатлениях. Начал с того, что сообщил о некоторых близких нам личностях, об их кармических сложностях. Мы всё это чрезвычайно переживаем. Ибо мы не судьи, но хотим быть помощниками. Далее Лукин с большой пылкостью подчеркнул, что началась новая эпоха, новая жизнь, когда и взглядам на жизнь надо меняться. И от нас теперь требуется активность, и нам надо быть готовыми к любой жертве. Теперь недопустимо быть «тёплым», надо быть «горячим» или «холодным». Мир просыпается. Мы теперь вовлечены в ряды активных борцов. И нашему Обществу в Риге оказывается особое внимание и поддержка. Кто-нибудь другой был бы утомлённым после длительного путешествия. Лукин – с новой великой энергией и энтузиазмом. Этические нюансы и представления в нём стали ещё яснее. Знаю, что и во мне зреет океан энтузиазма. Были у меня годы экзаменов, не было возможности выявиться. После доклада Лукин спросил нас: «А теперь скажите, что вы за время моего отсутствия совершили?» Конечно, спросил с улыбкой. Когда не ответили, спросил меня, готова ли моя книга? «Готова», – сказал я. У него будто бы есть для меня какая-то весть (письмо?) от Владимира Анатольевича. Жду с большим интересом. — 32 —
|