|
—Разве ты не откроешь его? —Я открою его позже — это мой подарок. Он прижал сверток к сердцу, потом бережно спрятал его в карман пиджака. Этот жест был таким трогательным, что я отвела глаза, чтобы спрятать лыбку. Когда мы ели, я слушала очень внимательно. —Идея самости — mierda! Дон Хуан, бывало, говорил: «Я не присутствовал при составлении контракта, я его не подписывал. И я не должен жить по его законам». Ты знаешь, Эйми, ты уже не такая красная, ты уже рассталась с какой-то частью чувства собственной важности, —Какого же я цвета? —Персикового. У тебя мягкое персиковое сияние. Очень красиво. Ты очень быстро продвигаешься. Ты знаешь, ты прямо как Тайша Абеляр, ты — сталкер. — Карлос наклонился вперед, его глаза си- яли восхищением. — Есть другие bona fide слова, chica. Вот что интересует мага! Прошлой ночью я был в ином измерении, чьи обитатели обладают панорамным видением, Я мог видеть в любом направлении! Но ты определенно не дример. Что!? — я взорвалась от возмущения. — Флоринда говорила мне, что я как она, — она сказала, что я дример, что все писатели — дримеры! Фу! Это потому, что она любит тебя. No, nо, nо. Тайша Абеляр точно знает, когда нужно безоговорочно соглашаться! И также ты, preciosa, знаешь. Но все-таки, ты не можешь отыскать даже свои туфли во время дриминга! Мне пришлось подтвердить, что это правда. У меня не было представления, как это делать. Карлос давал большинству читателей первое упражнение по дримингу— найти свои руки во сне («На самом деле дон Хуан велел найти мне мой пенис,— объяснял он. — Но мой издатель не позволил мне напечатать это»). Я ни разу не находила свои руки, тем более туфли, но, смеясь и улыбаясь, соглашалась. Это было так захватывающе — вживаться в магическую «мифологию», как он называл ее, слышать слова, которые Карлос сделал значимыми для целого поколения. Я знала, что он открывал только для ограниченного числа людей то, являются ли они сталкерами или дримерами. Но в действительности я никогда не встречала ни одного человека, кому бы это было сообщено. Все умирали от любопытства, чтобы узнать, к какой категории они принадлежат, но спросить значило обнаружить чувство собственной важности. Быть награжденным так, как я, было великой честью. Он редко заводил разговор о содержании своих книг. Несмотря на романтический ореол беседы, я забеспокоилась. Я хотела быть как Флоринда. —Понимаешь? Ты знаешь, где нужно безоговорочно согласиться. Это мощь, chola, поверь мне. Ты это имеешь. — Потом он сказал: — 61 —
|