Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я вернулась на вечеринку, нашла Паблито и ска­зала:

—Увези меня домой прямо сейчас. Я объясню в машине. Я должна идти.

Он кивнул. Когда мы уезжали, Гвидо остановил меня. Очевидно, Фифи побежала прямо к «папе» и поплакалась. Гвидо начал орать, привлекая всеоб­щее внимание. Повисла гробовая тишина.

—Как ты могла так поступить со мной? СО МНОЙ? Это МОЯ вечеринка, МОЯ! Ты испортила мою вечеринку! А как же Я?! Как ты могла, ты... Это МОЯ ночь, МОЯ! На хрена ты болтала с Фифи? ТЫ ИСПОРТИЛА МОЮ ВЕЧЕРИНКУ! КАК ТЫ МОГЛА СО МНОЙ ТАК ПОСТУПИТЬ?

—Нет. Я не видела Фифи почти год. И я вывела ее на улицу, на пустую стоянку. Ты закатываешь гран­диозную сцену перед всеми, и ты даже не задал мне ни одного вопроса. Я нисколько не испортила твою вечеринку. Я ухожу.

-КАК ТЫ МОГЛА ТАК ПОСТУПИТЬ СО МНОЙ?! Я закрыла дверь, но меня еще долго преследова­ли его вопли.

Вернувшись домой, я оставила ему сообщение на автоответчике, которое прерывалось глухими рыда­ниями: «Мне жаль, но ты думаешь, что я испортила твою вечеринку, а это я покончила с миром колдов­ства, и он покончил со мной. Я больше не приспо­сабливаюсь. Однажды ты сказал, что с тебя хватит лжи, хватит секретов, больше этого не будет. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить начистоту, я тут же приеду».

Я не могла остановить рыдания. Все заканчива­лось. Это была цена правды. Мне. Мне. Мне.

Меня преследовала эта тошнотворная мантра Карлоса: «Придет день, я уйду, и ты останешься с пташками, поющими „мне-мне-мне»».

Я больше никогда не видела Гвидо или Фифи. Вскоре я услышала, что после моих слов она пла­чущей жертвой прибежала к Муни. Отныне и на­всегда Фифи стала для меня девушкой «Как бы».

Глава 47

ДЕЙСТВУЕТ ЛИ СУРОВАЯ МАГИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ?

Я давно понял, что Льюисом Кэрроллом быть намно­го интересней, чем Алисой.

Джойс Кэрол Отс

Я спросила нескольких наиболее близких мне людей из группы, подействовали ли на нас методы по разрушению эго, помогли ли они нашему осво­бождению, что бы ни подразумевалось под свобо­дой. И спровоцировала споры. Обсуждать это было трудно, так как существовала опасность возникно­вения сплетен, слухов и наказания, так что я подхо­дила к этому деликатно. Уходя домой, я размышляла о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Гвидо сказал мне, что, если бы он не встретил магов, то попал бы в сумасшедший дом или оказал­ся на улице. Однако, каким бы трагикомичным и эгоистичным он мне ни казался, надо признать, это был ходячий образец многих качеств, страстно осуждаемых Карлосом. Гвидо был творческим, ак­тивным и жестким человеком во всем, что касалось его творчества. Кроме того, он искренне призна­вался, что не был готов к интимной близости и удовлетворению запросов зрелой любви. Он ссы- лался на отношения, ради которых ненадолго по­кинул мир магов: «Когда „магическая любовь4* не подействовала на нее, я понял, что никогда не смогу стать совершенным, чтобы решить все проблемы. Но она самый прекрасный человек на свете». Фло­ринда позже рассказала мне, что речь шла о доволь­но известной женщине, которая хотела иметь детей и семью, — ее она впоследствие и создала с изве­стным спортсменом. Правда состояла в том, что трагическое, безумное увлечение ГЬидо, его вожде­ленное стремление к женщине своей мечты — все это совершенно не подходило для повседневной жизни.