Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я потратила много времени, пытаясь поддержать Муни, классической иждивенки, униженной, поте­рявшей чувство собственного достоинства, уверяя, что она играла неоценимую роль наперсницы и «менеджера» по отношению ко всем нам. Когда нас скручивал Карлос, или нетерпеливая Флоринда, или отстраненная Тайша, она часто приходила к нам на помощь. Она много раз спасала мою шкуру. Мне не забыть тот случай, когда мы ехали с Муни на распро­дажу одежды, и Флоринда позвонила мне на сото­вый телефон (мы были единственными в группе, кто обменялся номерами). Она ошарашила меня сооб- щением, что Карлос в диком гневе назвал меня «за­вистливой засранкой» из-за новой девочки, которую я к нему привела. Сразу после разговора я заплакала, а Муни сказала: «Это нелепое обвинение, Эллис. Я ничего такого не вижу! Ты ничуть не завидуешь этой новой девочке! Но что поделаешь? Можешь наслаждаться этим днем, делать покупки, а можешь впасть в отчаяние и жиреть, потому что какой-то

мужик, хотя бы даже и Карлос, что-то тебе сказал».

Эти слова произвели на меня глубокое впечат­ление. В конце концов она призналась, что Карлос был только мужчиной, а у нас с ней был выбор: или наслаждаться компанией друг друга, или развали­ваться по частям из-за гнева диктатора. Тем не менее чувство собственного достоинства у Муни было очень уязвимым. Она упорно твердила, что была «просто свалкой для мусора» и «пустышкой, которую сосет, кто хочет». Мои душеспасительные разговоры, которые я настойчиво продолжала с ней вести, она воспринимала с одинаковым упрямым сопротивлением.

Это было делом рук Карлоса Кастанеды — «кре­стного отца Нью эйдж» — это он выбрал и сотворил свою «вторую половину», свое «циклическое суще­ство», свою «сестру» и «жену», возвышенную и един­ственную «женщину нагваля». А затем он создал еще больший миф. Он объявил Муни воплощением са­мого экзотического из всех его мистических созда­ний, так называемой — «смерти-советчицы», пото­му что тело женщины-нагваля стало местом ее обитания и последнего прибежища.

Однажды я повздорила с Карлосом из-за плохого обращения с Муни. Это случилось после его расска­за о том, как он вышвырнул ее из постели на улицу, потому что она «не контролировала свое энергети­ческое тело». На следующий день я решила провери­ть его слова и расспросила об этом Муни. Она, понурив голову и потупив глаза от стыда, с грустью все подтвердила. Я сделала вывод, что это правда. Тогда я спросила у Карлоса, как его постоянное тре-тирование соотносится с тем, что в Муни живет смерть-советчица? Я спросила, может быть она черт из табакерки или шизофреник с сотней разных лич­ин? В отсутствие Муни Карлос обычно отзывался о ней в самых экстравагантных выражениях: «Эта большая кошка, этот громадный зверь, который