|
Существует множество высказываний общего характера, наподобие того, что натяжение нитей судьбы превращает мир в театр марионеток. Это то, что мы знаем не о себе. Пресловутое «роковое стечение обстоятельств» есть лишь модель судьбы, позволяющая взглянуть извне на нечто внутренне неотвратимое, не подвластное самоотчету. В проявлениях невроза Я предстает пострадавшей стороной, и в упрек Я может быть поставлена разве что его слабость. В трагических проявлениях Я выступает собственным палачом, причем самореализация, задействующая максимальное напряжение воли, совпадает с саморазрушением. В коллизиях судьбы преступление и наказание слиты воедино, а практика наказания за не совершенное еще преступление — в порядке вещей. Трудно найти большую степень предопределенности (детерминированности), чем подобное наказание, если оно обосновано, но как раз это мы и называем роком. Жест психиатрии освобождает от ответственности, демонстрируя великодушие знания по отношению к неведению, перст судьбы выносит приговор там, где не в состоянии было бы помочь никакое знание. Безумие — это явка с повинной субъекта, который не в силах снести юрисдикцию судьбы, однако в сфере автономии рока явка с повинной не рассматривается как смягчающее обстоятельство. В отличие от правового поля с его требованием прозрачности во имя итогового вердикта «виновен» или «не виновен», роковое поле предусматривает свой вариант оправдательного приговора, хотя и непоправимо запаздывающий. Приговор гласит: жизнь состоялась. Она осуществилась не только как твоя, прожитая случайным эмпирическим образом, но, прежде всего, как запоминаемая свыше, независимо от того, что мы понимаем под этой высшей инстанцией — Бога, историю или сам акт запоминаемости, меняющий впредь картографию индивидуального бессознательного. Цельность жизни, даруемая судьбой, не обретается никаким иным путем, и когда говорят, например, о «подарке судьбы», часто упускают из виду, что собственно судьба, само ее наличие, есть дар бытия, достающийся далеко не каждому. Именно это имел в виду Кьеркегор, описывая испытание Авраама, на это указывал и Фрейд, отмечая бессилие первичных позывов перед трансляцией завораживающего мотива, придающего цепочке поступков неотвратимо демонический характер. Рассогласование между сферами воли и судьбы достигает уровня взаимной трансцендентности. Иными словами, дистанция столь велика, что свобода воли, утверждающая себя в непрерывном преодолении житейских трудностей и социальных обстоятельств, вообще не встречает прямого препятствия, распознаваемого в качестве судьбы (так бытие и мышление, два главных атрибута Спинозы, в своем бесконечном расширении никогда «не сталкиваются» друг с другом). Что вовсе не мешает судьбе посмеяться над решительно осуществленной свободой воли, которая ни на йоту не смогла расплести ни одного из сплетений-сопряжений, приготовленных мойрами. — 161 —
|