|
Последовательная естественнонаучная теория душевной жизни может построить душевную жизнь только из чувственных, соответственно моторных, отдельных элементов, их мнестического фиксирования и их ассоциативной связи. Многопоношаемые и прямо с модной пресыщенностью избегаемые понятия «элемент», «энграмма» и «ассоциация» являются указателями при всякой обработке психологии с точки зрения физиологии мозга; необходимость понятия ассоциации показывается не только в учении об агнозии и апраксии, но также в обработке многих проблем более высокой психологии, например психологии детской мысли, начинающегося мышления, потока идей. Теория построения более высокой психической жизни без ассоциативной подстройки совершенно немыслима. Но теория ассоциаций не должна делать ошибки, считать себя пригодной для объяснения психического фактического положения с точки зрения переживания. Как мы уже выше видели, звуковой образ слова или «предмет», по данным учения об афазии и агнозии, нельзя мыслить возникшими иначе, как из отдельных чувственных элементов и из их слияния друг с другом и с соответствующими мнестическими энграммами. Но эти элементы и их ассоциативно-мнестическая переработка в переживании предмета сами не представлены, в переживании они находятся разве что в темном побочном сознании, а часто и этого нет; в последнем случае они не психические (т. е. с сознанием входящие), а психоидные функции центральной нервной системы. Напротив, психология актов из того факта, что в душевном переживании она не находит никаких ассоциаций, энграмм и чувственных отдельных элементов, не должна заключать, что акт познания предмета естественнонаучно в своем генезисе не строится из этих вещей. Ассоциативная теория через углубленную психологию акта так же мало «становится устарелой», как мало акт переживания «объясняется» теорией ассоциаций. При ясной постановке вопроса один способ рассмотрения никогда не может быть врагом другого, поскольку он основателен. Относительно другой стороны форменной функции в праксии мы можем ограничиться немногим, так как здесь повторяются те же принципы. Моторная афазия состоит, как известно, в том, что формулы движений для слов, которые пациент желает произнести, не могут быть найдены. Другими словами, понятие того, что он хочет сказать, в настоящий момент может быть ясным для него, как и нужный звуковой образ слова, но, когда он пытается произнести соответствующее слово, это оказывается невозможным. И конечно, отдельные органы речи (губы, язык, гортань) не ослаблены и свободны в движениях. Это значит, что отдельные моторные акты, из которых складывается речевое движение, находятся в готовности, но отсутствует их соединение в единый план движения. При наших речевых движениях мы также не складываем каждую отдельную мускульную иннервацию, из последовательности которых составляется слово, мы не даем волевого импульса для каждой отдельной из этих иннервации, для слова в целом мы предлагаем готовую сложную формулу движения, которая потом развивается в нашем речевом аппарате как единый автоматизм. — 26 —
|