|
Из всего этого, думается, жизненного размышления мне понятнее психоаналитически-философская эмоциональная отстраненность от душевных переживаний пациента, клиента и экзистенциально-неземная глубинная одухотворенность в экзистенциальном психотерапевтическом контакте — в сравнении с клинически-земной, полнокровной задушевностью в отношениях клиницистов (и психотерапевта, и сома-толога) с теми, кому они помогают. Немало писал об одухотворенной клинической психотерапии (Бурно М.Е., 2000), психотерапии, основанной на человечески-природных закономерностях (клинических, характерологических), а не на отделенных от природного, физического «закономерностях психического», не на «категориях субъективного сознания», как это происходит, например, в «субъективной медицине» Тхостова (Тхостов А.Ш., 2002, с. 268-269). Закончу очерк клинико-психотерапевтическим примером. Мучилась лет десять в хроническом сложно-атипическом депрессивном расстройстве, резистентном к психотропным препаратам, молодая женщина-врач. «Самое дурное, тяжелое, — рассказывала она,— это одиночество, при котором кругом люди, но такая тоска, что это не мой мир. Ивзлететь не могу, и спуститься не получается. И лекарственная приглушенность души мне не нужна. Разумом знаю, что не имею права претендовать на внимание, тепло, любовь. Это редкие ценности. Но душа уму не подчиняется, ищет, надеется и разочаровывается. В то же время в другой плоскости жизни я вполне адаптированный обыватель. От чувства омерзения и стыда мечусь между собой и собой. И постоянно жду, когда же начнется настоящая жизнь». Клинически рассматриваю это страдание: природа разлаженной души отчаянно-трагически ищет себя, свой смысл, свою любовь, свою опору. Как поспособствовать Природе приспособиться здесь совершеннее? Ясно, что важно помочь коллеге глубже познать себя, свою природу. Но как? Внушать это знание или некое благо? Но природа сама не пытается защищаться здесь вытеснением, самовнушением, не отвечает суггестии. Психоанализ? Природа души в дан- 3 Бурно М. Е. 65 ном случае не склонна и к символической защите — не проникается системой символов вообще или в духе той или иной психоаналитической школы. Страдающие подобными расстройствами просят, не навязывая им какую-либо теоретическую модель, помочь по-земному понять себя так, чтобы в этом понимании-осознании себя — очевидной стала жизненная правда. Не помогают ни экзистенциальные, ни религиозно-психотерапевтические подходы. Нейролинг-вистических психотерапевтов такие пациенты обычно просят не манипулировать ими, потому что и без того тошно им не чувствовать себя собою. Разъяснять, что такое эндогенная депрессия? Убеждать, что страдание рано или поздно смягчится, ослабеет, что нужно чем-то отвлечься, потерпеть, заняться творчеством или, сжав зубы, считать до ста и, пусть механически, но делать свои дела, профессиональные и домашние? Всего этого здесь далеко недостаточно, как недостаточно и активирования поведенческих сеансов. Тоскливая, одинокая душа бурлит, «мечется между собою и собой». Хочет быть самою собой, хочет любви и смысла. Остается мне предложить коллеге, не спеша, погрузиться в клиническую терапию творчеством — терапию творческим самовыражением, существо которой и состоит в изучении, в разнообразном творчестве своей природы: прежде всего, своей сложной, атипической депрессии, своих конкретных характерологических радикалов в их полифонии — для целебного поиска себя, своего творческого вдохновения, своего сильного, своих жизненных дорог и тропинок (Бурно М.Е., 2000). И в том числе для поиска своего целебного пути к Богу, если человек предрасположен природой своей к религиозному мироощущению. — 44 —
|