|
Еще до пьянства вино обычно нравится таким людям «нежным вкусом», способностью отгонять «тихую грусть и все не сбывающиеся надежды». Нередко они объясняют, почему стали выпивать чаще, так: «Подумаешь, тебе уже за двадцать, а еще в кино не снялся, нигде не напечатался, захандришь, скиснешь и хочется забыться». В свойственные им эндогенные, «юношеские», легкие спады настроения чаще тянутся к спиртному, чтоб повеселеть, «написать светлое стихотворение». Но пьют и в хорошем настроении, «потому что всякий порядочный француз выпивает в день два литра вина», «потому что Модильяни пил, Верлен пил». Пьянствуют сперва в «интеллигентных, милых компаниях» с танцами и чтением стихов, и чтоб по всем правилам этикета, белое вино было непременно холодное, а красное — подогрето, и «чтоб какая-нибудь экзотическая закуска». Делаются они алкоголиками весьма быстро, иногда через несколько месяцев пьянства. Становятся тогда весьма раздражительными, придирчивыми, театрально-агрессивными, особенно в опьянении. Еще Магазинер (1854, с. 32) отметил, что люди «пылкого нрава и воображения, люди, которых душевные силы угнетены несбывшимися надеждами (...), труднее выдерживают болезнь («болезнь от пьянства», хронический алкоголизм в современном понимании — М. В.), чем люди в противоположном состоянии». Стремительность развития, разрушительность течения, скромность лечебного эффекта напоминают здесь алкоголизм женщин и юношей. И в некотором алкогольном огрублении представляются все же эти больные симпатичными, милыми, добрыми, даже нежными. Таковы Федор Протасов Л. Толстого, Михаил Зыков М. Горького. Художественное образное творчество этих больных, основанное на эволюционно более древнем, а значит, более крепком первосигнальном материальном субстрате, страдает гораздо меньше, нежели художественно-психологическое или научное творчество «мыслительных» алкоголиков, основанное на самых поздних и хрупких второсигнальных мозговых элементах. Лечить таких больных весьма трудно прежде всего потому, что они часто не способны серьезно относиться к лечению, не считают себя больными алкоголизмом, крайне податливы внушениям собутыльников, способны, «захлестнутые» эмоцией, искренне убедить себя в том, что в данный момент Ш Глава В совершенно необходимо выпить, даже «с антабусом в теле». Когда же мы слышим от таких больных восхищение «романтикой похмелья», что «спиртное обостряет ощущение жизни как творческого акта», прогноз еще хуже. Такой пациент нередко сидит перед врачом в заносчиво-кокетливой позе, играет голосом, с задорной легкостью сыплет медицинскими терминами, капризен, чрезвычайно чувствителен к малейшему стеснению его личности. Как и прочие алкоголики, он, по замечанию Ушакова (1959, с. 19), способен еще ценить тонкости искусства, но нет к искусству активного интереса по причине сумерек пьянства. — 367 —
|