|
С 18 лет в праздник позволялось ему за домашним столом выпить с отцом 1—2 рюмки сухого вина. Вино нравилось «тонким вкусом» и тем, что «поднимает настроение». Пьяницы всегда были ему неприятны, но «увлекала эстетическая сторона этого дела, например бокал». В 23 года ему было предложено работать и жить в одном из подмосковных городов. Отец не был против. Там и получил однокомнатную квартиру со всеми удобствами и «никак не мог поверить, что вырвался, наконец, от родителей». В Москву, к родителям, должен был приезжать после работы в пятницу (на субботу и воскресенье) и после работы в среду. Три вечера в неделю был полный хозяин в своей квартире. Так как одиночества никогда терпеть не мог, приглашал к себе друзей. Пили вино, водку, «танцевали под магнитофон при мягком свете торшера». «Получил возможность встречаться с женщинами и не заниматься онанизмом». Через 2—3 недели такой жизни заметил, что, «хотя сухое вино и вкусно, и приятно, его приходится много пить, чтобы забыться, почувствовать себя сильным и свободным человеком». Перешел на портвейн и водку (давно уже «влез в долги»). Выпивал около 400,0 портвейна или 300,0 водки за вечер. Быстро пьянел, просыпался с «дурной» головой, но за «родительские дни» отходил. В конце 4-го месяца самостоятельной жизни заметил, что спит после выпивок плохо, с «кошмарными проваливаниями», просыпается подавленный, чего-то боится, дрожат руки. Советовали опохмелиться — боялся, знал, что это плохо, «похмелялся» томатным соком. Ждал конца рабочего дня, чтоб опять выпить, думал об этом весь день, «тянуло выпить». Через месяц не мог себя удержать от вечерней выпивки даже в среду и пятницу, приезжал к родителям пьяный. В это время выпивал уже за вечер 500,0 портвейна или 400,0 водки. Отец поехал в этот город, расспросил подробно о пьянстве сына, отобрал у него ключи, запер квартиру и велел работать там, а жить в Москве, пока не женится на «стоящей девушке, которая сможет держать его в руках». В Москве И. несколько раз в неделю приходил домой пьяный. В пьяном виде был «невозможен»: ругался, стучал кулаком по столу, требовал ключи от своей квартиры, бился об стену головой. Утром выяснялось, что многих своих «пьяных» поступков не помнит, удивлялся: «Неужели, мама, я себе позволил стучать кулаком по столу?» Стал опохмеляться по утрам пивом и прогуливать работу. Заметил, что не может остановиться после кружки пива, «поднимается желание», «требуется прибавить портвейна или водки». На пятом месяце болезни приведен родителями в диспансер. — 370 —
|