Клиническая психотерапия

Бывает, душевная болезнь губит или замораживает творческие способности, но в парафренных случаях творческие способности необыкновенно оживляются, сказочно окрашиваются болезнью.

Карл Густав Юнг (1875—1961), так же переживавший па-рафренные психотические расстройства, был помоложе i..fv!'i Глава S

Коврина, но дожил до глубокой одухотворенной старости. Ему повезло в том отношении, что был он сам психиатр-исследователь и у других психиатров не лечился. Наблюдая за своими остропсихотическими сказочными видениями-переживаниями, изучая их, Юнг открыл существование Коллективного бессознательного с архетипами в своей основе, создал развивающуюся всемирно известную школу «аналитической психологии». Он смело описывал-публиковал и свою встречу с Коллективным бессознательным, и психотические видения, переживания в различные периоды жизни, выводя из всего этого свои открытия. Юнг (1994) вспоминает, например: «Я сидел за письменным столом, погруженный в привычные уже сомнения, когда вдруг все оборвалось, будто земля в буквальном смысле разверзлась у меня под ногами, и я погрузился в темные глубины ее. Я не мог избавиться от панического страха. Но внезапно и на не очень большой глубине я почувствовал у себя под ногами какую-то вязкую массу. Мне сразу стало легче, хотя я и находился в кромешной тьме. Через некоторое время мои глаза привыкли к ней, я себя чувствовал как бы в сумерках. Передо мною был вход в темную пещеру, и там стоял карлик, сухой и темный, как мумия» (с. 180—181). А вот как подошел Юнг в психозе к своим архетипам «Анима» и «Анимус». «Меня крайне занимало то, что какая-то женщина существует внутри меня и вмешивается в мои мысли. В самом деле, думал я, может, она и есть "душа" в примитивном смысле слова, и я спросил себя, почему душу стали называть "anima", почему ее представляют как нечто женственное. Впоследствии я понял, что эта "женщина во мне" — некий типический, или архетипический образ в бессознательном всякого мужчины, я назвал его "Анима". Соответствующий образ в бессознательном женщины я назвал "Анимус"» (с. 187).

Итак, парафренное психотическое расстройство есть философически-сказочное творчество, поскольку в нем философически-сказочно оживляется индивидуальность. Вспоминаю, как в молодости в областной деревенской психиатрической больнице колхозники, механизаторы, обогащенные красочными философически-сказочными переживаниями в остром психозе, после лечения инсулиновы-ми шоками и нейролептиками делались скучными, бедными душой, а родственники их радовались, считая это настоящим здоровьем, которое было и до психоза. Перенесенное психотическое парафренное расстройство может быть творчески гениальным, талантливым, но чаще оно, конечно, остается душевной, духовной философически-сказочной драгоценностью лишь для самого пациента, потаенно поддерживая, просветляя его в течение всей жизни этим напоминанием по-настоящему живой, глубокой души. Для этого психиатр должен профессионально-клинически, благоговейно-осторожно помочь пациенту творчески, духовно пережить его расстройство, то есть врачебно-гиппократовски помочь Природе в ее психотической защите. Конечно же, в случае гипертоксического психотического расстройства и в случаях депрессивно-суицидальных врач будет действовать по необходимости иначе, сильным лекарственным лечением. Во многих мучительных психотических не-парафренных случаях способствуем, по В. Е. Смирнову (1985), тому, чтобы пациент «осознал свои психотические расстройства и размежевал себя с ними путем самоотчета в диалоге с врачом». В. Е. Смирнов поясняет эту психотерапевтическую тактику следующими мифологическими мотивами. «Задача врача своими высказываниями и другими средствами — воссоздать род "зеркала", подобие того блестящего медного щита, в который глядел Персей, вступая в единоборство с Горгоной Медузой» (с. 583). При этом особыми способами (прежде всего творческими) выявляются «ключевые интересы в пре-морбидной индивидуальности пациента», те творческие интересы, в которых находило отражение «Я» пациента (ведь из туловища поверженного чудовища «взвился (...) крылатый конь Пегас» (с. 584). Однако в парафренных случаях (с обычным здесь торжественно-светлым, сказочно-философическим подъемом души) подобные психотерапевтические воздействия, как правило, почти не действуют, и помогать парафренным следует по-другому —- вживаясь в их психотическое состояние, как в сказку, которая может серьезно помогать духовным целебным обогащением. Пациент, принявший врача в крут своего парафренного психоза, доверяется ему, делится-советуется с ним, и таким образом можно дружески предупреждать какие-то его, быть может опасные, действия (Бурно, 1991). Словами П.В. Волкова, автора подробной, тонкой, живой работы на эту тему, «в идеале психотерапевт будет стремиться к тому, чтобы пациент со своим бредом "вписался", пусть своеобразно, в социум» (Волков, 1993). Таким образом, говорю лишь о случаях психотически парафренных или с массивным парафренным звучанием среди иных расстройств, но сравнительно безопасных для пациента и общества.