Клиническая психотерапия

2. Ежедневные (или 2—3 раза в неделю) гипнотические сеансы нередко буквально «рассасывают» (особенно с помощью содержательных в этом духе слов) тягостную угнетенность, хотя бы ненадолго. Сеансы эти следует переводить в занятия самовнушением, аутогенной тренировкой, чтобы пациент пытался и сам «смягчать» себя.
3. Попытки душевно оживить, приподнять пациентов творчеством (элементы Терапии творческим самовыражением. Творчески фотографировать, читать, писать, слушать музыку, общаться с природой и т. д. — это значит осознанно чувствовать, проявлять во всем этом себя, возвращаясь все более к себе здоровому из субдепрессивной туманной моро-си-занавешенности. Это возвращение к себе самому и дает просветление, иногда даже вдохновение. Только важно делать (писать, рисовать, слушать, читать и т. д.) именно свое, соответствующее синтонному, сангвиническому душевному складу. Так, живопись Врубеля, Чюрлениса, музыка Бетховена, Вагнера, поэзия Лермонтова, Бодлера, Блока могут здесь (в отличие от, например, шизоидных, шизофренических случаев) усугубить угнетенность, а помогут обычно — живопись фламандских мастеров, Рафаэля, Рембрандта, Кустодиева, поэзия Пушкина, Бернса, музыка Моцарта, Штрауса, Россини. Вообще циклотимик должен заблаговременно по опыту знать, какой страницей, из какой книги, какими слайдами, какой пластинкой и т. д. он будет себя, по возможности, смягчать в приступе.

5.8. О психотерапии хронических парафренных

больных (1991) 65)

При непрерывно-медленно текущих расстройствах с многолетней систематизированной парафренной структурой, включающей в себя синдром Кандинского—Клерамбо, как отмечали уже Крепелин (1923, с, 194), Гиляровский (1935, с. 325), больные не теряют рассудительности, внешней сдержанности, эмоциональной живости, благополучно существуя одновременно в двух планах, болезненном и здоровом, отлично диссимулируя. Поэтому старые психиатры и называли данное заболевание «парафренией» (а не шизофренией).

Лекарственная и другие формы биологического лечения малоэффективны в этих случаях (Авруцкий, Гурович, Громова, 1974, с. 319; Смулевич, Наджаров, 1983, с. 399; Авруцкий, Недува, 1988, с. 237). С подобными пациентами автору пришлось работать (8 больных) от 2-х до 6-ти лет в основном психотерапевтически.

Быстро здесь убедился в том, что достаточно врачу, например, хотя бы движением брови подвергнуть сомнению реальность фантастических событий, которыми живет больной во втором, болезненном своем плане, как он закрывается для нас в своих бредовых расстройствах и выразительно, даже с едкой насмешливостью показывает теперь, что все эти «аппараты», «организация», воздействия — «конечно же, совершенная чушь», «было когда-то, а теперь прошло». В беседе с такими пациентами важно показать, что врач будто бы допускает реальность воздействия, существования фантастической «организации», искренне озабочен этими событиями (Морковкин, Бурно Е., 1974, с. 165). Тут, понятно, не подходят те психотерапевтические приемы, когда даже в тесном эмоциональном контакте с больным врач пытается исправить патологическое мышление логическими доводами (Странс-кий, Когерер). Здесь уместна психотерапевтическая тактика, при которой психотерапевт играет роль как бы союзника больного в борьбе с «врагами», сердечно-доверительно «влезая» в болезненную систему, погружаясь в ее детали, делаясь по сути дела одним из действующих лиц парафренной драмы. В таком случае «преследователи» начинают обычно недружелюбно, с недовольством обсуждать фигуру врача, «суетятся», «копошатся», а сам больной горячо советуется с врачом, и возможно теперь предотвращать опасные действия, которыми он защищается от «преследователей».