История нравов России. Восток или Запад?

В тех же случаях, когда рабочие имели возможность жить в казармах фабрики, нары зачастую были двухъярусными: так что при обычной высоте комнат в 3-4 аршина (аршин равен 0,71 метра - В.П.), верхний ярус отстоит от потолка на 3/4 аршина. Семейные рабочие стараются отделить себя от осталь­ных занавесками, вышиною в полтора аршина или же такого размера тонкими тесовыми перегородками. Понятно, что пере­полненные спальни грязны и плохо вентилируемы; после рабо­чего дня в испорченном воздухе мастерской рабочие сразу же попадают в еще более испорченный воздух фабричных спален. Однако и вольные квартиры фабричных рабочих отнюдь не лучше, о чем свидетельствует следующий типичный пример. В избе из двух комнат, шириной в 7, а длиной в 7 или 6 аршин, с высотою от пола до потолка в 3 1/4 аршина, следовательно, имеющей (за исключением печей) 11,39 кубических сажени (сажень равна трем аршинам или 2,13 метра - В.П.) помеща­лись 4 прядильщика с женами, 17 парней и мальчиков-присучалыциков и ставильщиков, 15 женщин и девушек-банкоброшниц и мотальщиц, а всего, вместе с хозяйкой, 41 человек и на каждого приходилось воздуха по 0,273 кубической сажени. Та­кая же теснота наблюдается и в специальных меблированных для фабричных рабочих комнатах (318, т. XXXV, 212).

Не лучше обстояло дело и в рабочих слободках при фабри­ках, где тяжелая и изнурительная работа, весь уклад жизни калечил духовно и нравственно людей, не говоря уже о физи­ческой стороне дела (смертность среди рабочего класса в поре; форменной России была в два раза выше, нежели в зажиточ­ных сословиях). Нравы рабочей слободки хорошо описаны в известном романе М.Горького «Мать».

«День проглочен фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им было нужно, - пишет М.Горь­кий, - День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал еще шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаж­дение отдыха, радости дымного кабака и - был доволен.

По праздникам спали до десяти, потом люди солидные и женатые одевались в свое лучшее платье и шли слушать обед­ню, попутно ругая молодежь за ее равнодушие к церкви. Из церкви возвращались домой, ели пироги и снова ложились спать до - вечера.

Усталость, накопленная годами, лишала людей аппетита, и для того, чтобы есть, много пили, раздражая желудок острыми ожогами водки.

Вечером лениво гуляли по улицам, и тот, кто имел галоши, надевал их, если даже было сухо, а имея дождевой зонтик, носил его с собой, хотя бы светило солнце.