История нравов России. Восток или Запад?

Императорское правительство запретило помещикам отда­чу крепостных на заводские работы с заключением договора от имени помещика; в случае нарушения этого закона помещиком кабальный рабочий получал свободу (209, т. XI, 30385). Од­нако помещики легко обходили этот закон, прибегая к окольным путям, например, требуя плату не на свое имя, а на имя сельской общины или семьи рабочего. Другим обходным пу­тем была отдача в кабалу на фабрику преимущественно детей на семилетний срок в качестве учеников. Нередко фабрикан­ты, подобно их английским собратьям, которые получали малолетних рабочих из приходских домов для бедных,получали нужных им детей и из воспитательного дома. Известны возму­тительные жестокости, имевшие при этом место в Англии: по­сылавшиеся фабрикантами агенты набирали живой товар, не считаясь с желаниями детей, и доставляли их по месту назна­чения, где с ними обращались хуже, чем с домашними живот­ными. В английских газетах нередко помещались объявления о том, что там-то можно получить на таких-то условиях столь­ко-то маленьких «белых рабов» (74). И если об ужасах ан­глийских порядков первых десятилетий прошлого века извест­но из-за негодования значительной части английского общест­ва и критики их литературой, то о русских порядках известно очень немного, ведь, как замечает М.Туган-Барановский, «рус­ское общество имело более грубые нравы, а литература под игом цензуры должна была тщательно обходить всякие щекот­ливые вопросы» (272, 81). Можно предположить, что обраще­ние с малолетними рабочими на русских фабриках не очень сильно отличалось от английских фабричных порядков.

С уничтожением крепостного права исчез и слой кабальных рабочих, однако уклад жизни фабричных рабочих в условиях дикого капитализма в пореформенной России нес на себе отпе­чаток кабального труда. Ведь еще в начале прошлого века была высказана мысль о превосходстве нравов крестьянина перед нравами фабричного рабочего: «Зайди в избу мужика: тепло, обуто, одето, хотя и в лаптях. Посмотрите же на фабричного: бледно, бедно, босо, наго, холодно и голодно... Может ли та­кой человек быть счастлив и сохранит ли нравственность? И поневоле предается разврату и злодеянию... Кто из стариков московских не помнит, что у Каменного моста (там была круп­ная суконная фабрика, основанная еще при Петре) ни днем, ни ночью проходу не было; но Екатерина, истребляя гнездо сие, истребила и злодеяние» (172, 221). Но что же принципиально изменилось в жизненном укладе русского фабричного рабоче­го в конце того века? Очевидно, мало что изменилось, иначе не возник бы так называемый рабочий вопрос, характерный вооб­ще для эпохи «первоначального накопления» капитала во всех странах мира, по крайней мере, западного мира.