Оккультная философия

Свами интересуется, почему мы называем этот элемент материей, если это только аспект Пуруши. Мы вынуждены использовать этот термин за не­имением более подходящего обозначения в англий­ском языке. Но если Свами будет протестовать и против того, чтобы мы называли данный элемент словом «Пракрита», то я с неменьшим правом смо­гу возразить против того, чтобы его называли Бо­гом, Духом, или Пурушей.

Пространные цитаты из «Шад-даршана-Чинтаники», благополучно выброшенные при публика­ции редактором, тоже не могут сколь-нибудь существенным образом помочь нашему Свами. Даже если термин авьякта[142] применяется по отношению к Брахме вместо того, чтобы обозначать «Пракрита» самкхьев, как это может доказать, что недифферен­цированная материя невечна? Шанкарачарья про­сто утверждает, что авидья (или невежество) может быть преодолена, ни слова не говоря о лайе Мулапракрити. Мне незачем перечислять мнения Свами относительно других философских систем, посколь­ку меня интересуют лишь эзотерическая филосо­фия архатов и философия адвайты, как она была изложена Шанкарачарьей. Что касается остальных имеющихся в письме цитат из сочинений различ­ных авторов, то они (цитаты) кажутся мне совер­шенно неуместными. Глава о «Панча-Махабхута-Вивеке» из «Панчадаси» вовсе не доказывает, что Асат не существовал совместно с Сотом с самого Начала. И я впервые слышу, что Паравидья, упомя­нутая в «Мандукья-упанишаде», — это разновид­ность Пракрити (как это утверждает наш ученый отшельник). У меня, к примеру, есть все основания полагать, что сущность, обозначаемая словом Паравидья, — это Парабрахман. Говоря об этой сущно­сти, Шанкарачарья называет недифференцирован­ную Пракрити всепроникающей «акашакхья-макшарой». Наш оппонент, похоже, полагает, что если каж­дому йогу необходимо возвыситься над влиянием авидьи, то из этого обязательно следует, что Прак­рити невечна даже в своем недифференцированном состоянии. Но этот вывод так же нелогичен, как и прочие его аргументы. Иллюзия проистекает из дифференциации, или двайтабхавы, как она назы­вается на санскрите. А отсутствие дифференцированное как субъективное, так и объективное — это и есть адвайтийская нирвана. Если Свами не сочтет за труд поразмыслить над природой «этого единого элемента» в его двойственном аспекте, то заметит, что это всего лишь один из аспектов Парабрахмана. Все выдвигаемые им аргументы указы­вают лишь на то, что у него, судя по всему, сложи­лось впечатление, будто мы утверждаем вечность и бессмертие нашего иллюзорного, проявленного мира. А если «практический опыт отшельников» не обна­руживает ту Мулапракрити, которую я постарался описать, в Брахме, то на это я могу сказать только одно: вероятно, их опыт отличается от опыта Шанкарачарьи, Вьясы, Гаудапады и еще многих других риши. Пустынник волен «смеяться над ограничен­ностью нашего понимания», если это может хоть как-то его утешить, но обычная брань принесет ему мало пользы, если он будет затевать спор, даже не разобравшись как следует, о чем идет речь, и во­оружившись лишь бесполезными аргументами и неуместными цитатами.