Беседы с Кришнамурти

Существует тишина, которая не является реак­цией, откликом, тишина, которая не есть результат стимулирования, ощущения, тишина, которая не вос­создана из памяти, не есть умозаключение. Она воз­никает, когда понят процесс мышления. Мысль — это отклик памяти, определенных выводов, осознан­ных или бессознательных. Такая память диктует по­ступки в зависимости от получаемых удовольствия или боли. Таким образом, действие управляется иде­ями, и, следовательно, между действием и идеей су­ществует конфликт. Этот конфликт всегда внутри нас, как только он усиливается, появляется побуж­дение избавиться от него. Но до тех пор пока этот конфликт не понят и не разрешен, любая попытка освободиться от него есть бегство. Пока действие приближено к идее, конфликт неизбежен. Только когда действие свободно от идеи, противоречия пре­кращаются по-настоящему.

«Но как действие вообще может когда-либо быть свободно от идеи? Конечно же, не может быть ни­какого действия, не возникни оно вначале в вообра­жении. Действие следует за идеей, и я никак не могу представить себе действие, которое не являет­ся результатом идеи».

Идея — это плод памяти. Идея — это вербальное оформление памяти. Идея — это неадекватная реакция на брошенный вызов, на жизнь. Адекватный от­вет на жизнь — это действие, а не воображение. Мы отвечаем в воображении, чтобы оградить нас от дей­ствия. Идеи ограничивают действие. В пространстве идей есть безопасность, а в действии — нет, поэтому действие сделалось подвластным идее. Идея — это самозащитный ограничитель для действия. При ост­ром переломном моменте, кризисе проявляется пря­мое действие, освобожденное от идеи. Именно про­тив этого спонтанного действия ум держит себя в строгости. И так как у большинства из нас ум явля­ется доминирующим, идеи выступают как тормоз для действия, и, следовательно, существует трение меж­ду действием и воображением.

«Я обнаруживаю, что мой ум витает где-то в том счастливом переживании на Ингадайн. Действитель­но ли это побег, чтобы вновь пережить тот опыт в памяти?»

Конечно. Настоящая ваша жизнь — в настоя­щем: эта переполненная улица, ваше дело, ваши теперешние отношения. Если бы они были приятны и давали удовлетворение, Ингадайн исчезла бы. Но поскольку реальное является запутанным и болез­ненным, вы обращаетесь к переживанию, которое является завершенным и мертвым. Вы можете по­мнить тот опыт, но он окончен. Вы возвращаете ему жизнь только через память. Это похоже на накачивание жизни в мертвое существо. Как только на­стоящее становится унылым, бессмысленным, мы обращаемся к прошлому или вглядываемся в само­спроецированное будущее. Это бегство от настоя- щего неизбежно ведет к иллюзии. Увидеть настоя­щее, каким оно фактически является, без осужде­ния или оправдания, означает понять то, что есть, и тогда появляется действие, которое вызывает пре­образование в том, что есть.