Беседы с Кришнамурти

«Я хочу, но я никогда не задумывалась над этим прежде. Все, что я могу сказать, это то, что я хочу избавиться от моих проблем, потому что они — на­стоящая пытка для меня. Я хочу быть счастливой, как любой другой человек».

Сознательно или подсознательно мы отказыва­емся видеть существенность того, чтобы быть пас­сивно осознающим, потому что мы в действитель­ности не хотим отпустить наши проблемы. Чем же мы будем без них? Мы предпочитаем цепляться за то, что мы знаем, как бы ни было это болезненно, чем рисковать поиском чего-то, что может привес­ти Бог знает куда. С проблемами, по крайней мере, мы знакомы, но мысль о поиске их создателя, не­знание того, куда это может привести, создает в нас страх и уныние. Ум растерялся бы без беспокойства из-за проблем, он питается проблемами, будь они мировые или бытовые, политические или личные, религиозные или идеологические. Таким образом, наши проблемы делают нас мелочными и ограни­ченными. Ум, которой поглощен мировыми пробле­мами, является столь же мелочным, как и ум, кото­рый волнуется о своем духовном продвижении. Про­блемы обременяют ум страхом, поскольку пробле­мы усиливают «я», «мне» и «мое». Без проблем, без достижений и неудач нет «я».

«Но без «я» как можно существовать вообще? Это источник всех действий».

Пока действие является результатом желания, па­мяти, страха, удовольствия и боли, оно неизбежно будет порождать противоречие, беспорядок и анта­гонизм. Наше действие — это результат нашего состояния на любом уровне. А наш отклик на бро­шенный вызов, будучи неадекватным и неполным, должен вызвать противоречие, чем и является про­блема. Противоречие — это сама структура «я». Можно жить полностью без противоречий, конф­ликтов, жадности, страхов, успеха. Но эта возмож­ность будет просто теоретической, а не фактичес­кой, пока конфликт не будет обнаружен прямым переживанием. Существовать без жадности возмож­но только тогда, когда поняты мотивы «я».

«Вы думаете, что причина моей глухоты — мои страхи и подавленность? Доктора уверили меня, что нет в моем организме никаких отклонений. А есть ли какая-нибудь возможность восстановления мое­го слуха? Всю свою жизнь я была так или иначе подавлена, я никогда не делала ничего, что бы мне действительно хотелось сделать».

Внутреннее и внешнее легче подавить, чем понять. Понимать трудно, особенно для тех, кто прошел че­рез тяжелые условия в детстве. Хотя подавление и напрягает, но оно становится привычным делом. По­нимание никогда невозможно превратить в привыч­ку» рутину, оно требует постоянной настороженнос­ти, внимательности. Чтобы понимать, необходимы гибкость, чувствительность, теплота, которая не име ет никакого отношения к сентиментальности. Подав­ление в любой форме не ускоряет осознания. Это са­мый легкий и самый глупый способ справляться с пер­выми реакциями. Подавление — это соответствие идее, образцу, и оно предлагает внешнюю безопасность, уважение. Понимание освобождает, а подавление все­гда ограничивает, замыкает в себе. Боязнь авторите­та, ненадежности собственного мнения создает идео­логическое убежище с его физиологическим союзни­ком, к помощи которого обращается ум. Это убежи­ще, на каком бы уровне оно ни находилось, вечно удерживает страх, и из-за страха проявляются под­мена ценностей, возвеличивание или строгость к себе, которые являются формами сдерживания. Сдержива­ние должно найти выход, это может быть физическая болезнь или какая-нибудь идеологическая иллюзия. Цену каждый платит в соответствии со своим харак­тером и особенностями.