|
Таким образом, “практика безупречности дает воину возможность понять, что даже такие конкретные чувства, как голод и боль, в гораздо большей степени относятся к нашей способности к саморефлексии, чем к непосредственно переживаемому опыту” [Ксендзюк, с.243]. 7) Обостряется эмоциональное восприятие мира. “Безупречность ни в коем случае не связана с эмоциональным отуплением. Напротив, это новое психическое состояние обостряет не только восприятие, но и наше реагирование на него. Здесь все в несколько ином свете, все переживается „под знаком вечности“, но сила чувствования от этого только возрастает, приобретая специфическую утонченность и окраску (типа японских „саби“ и „моно-но-гатари“ — А.Б.). Недаром тибетский проповедник Калачакры Чогьям Трунгпа пишет так: „Чтобы оказаться хорошим воином, нужно иметь печальное и нежное сердце. Если человек не ощущает одиночества и печали, он совсем не может быть воином“. Здесь мы вправе спросить: что же удерживает воина на этом одиноком, отрешенном и печальном пути?.. И здесь, как ни странно, на помощь воину приходит любовь (не любовь-секс, а любовь-нежность — А.Б.). Это вполне естественное чувство, когда глаза ваши, наконец, прозрели и вы сподобились увидеть чудо и красоту мира” [Ксендзюк, с.239]. Возможно, здесь уместно привести стихи автора, написанные им 3.05.14. 1920-1950: Берег озера, лес – и осенний Листьев желтых тоскующий вихрь Отрешённо ложится на водные тени – Те сочувственно прянули вниз. Разбежались рыбешками волны, Всколыхнулась картинка небес… Я стою, Мирозданием полный… А вокруг никого. Только Чудо и Лес… Любовь к своей планете, к огромному миру Вселенной помогает Воину. “Эта земля, этот мир. Для воина нет большей любви... — Только если любишь эту землю с неизменной страстью, можешь освободиться от своей печали, — сказал дон Хуан. — Воин всегда весел, потому что любовь его неизменна, и земля, его возлюбленная, обнимает его, осыпая непостижимыми дарами. Печаль принадлежит только тому, кто ненавидит то самое, что дает ему убежище. Дон Хуан снова с нежностью погладил землю. — Это прекрасное существо, живое до самой последней черточки своей, понимающее любое чувство, утешило меня, исцелило от боли, а в конечном счете, когда я окончательно понял свою любовь к нему, научило меня свободе” [Кастанеда, IV, с.295, 296]. 2.11. О “врагах человека знания” “Их четыре — страх, ясность, сила и старость... Пока воин „верит, не веря“, „принимает, не принимая“, ясность не победит его. Он никогда не придет к выводу, что постиг суть всех вещей и не превратится в пленника этой иллюзии. Пока воин способен испытывать печаль и отрешенность, а пуще всего — любовь, сила не ослепит его... Ну, а старость — печальная пора слабости и угасания — не сможет вступить в свои права, если столкнется с подлинным, высоким беспристрастием воина. Ибо беспристрастие рождает свободу, а свобода указывает путь к бессмертию” [Ксендзюк, с.240]. — 207 —
|