Доктор Бадмаев. Тибетская медицина, царский двор, советская власть

Около пяти часов утра меня разбудила Кулюша словами: «Вставай, Аида. Петр Александрович!..»

Я вошла в комнату. Отец, уже мертвый, полусидел поперек кровати, голова его откинулась, прислоненная к стене... Мать плача вышла из комнаты на балкон. Я вышла за ней, не зная, что сказать. На мои же первые слова утешения я в первый раз услы­шала от матери: «Ах, Аида, ведь это был твой отец...»

Утром мы с Таней поехали сообщить друзьям дома о смерти отца. Похороны в то время были делом сложным. Солдаты из соседней части сколотили гроб, а командир батареи дал лошадей и телегу. И в жаркий день 1 августа П. А. Бадмаева хоронили на Ш у вал овском кладбище. Телегу с гробом, покрытым елью, извозчик остановил у белокаменного дома с башенкой на Поклон­ной горе, построенного отцом. Путь на кладбище лежал мимо него».

(Мы с бабушкой потом часто ездили на Шуваловское клад­бище. 11 случалось, заставали там, в могильной ограде деда, совер­шенно посторонних людей, бывших его пациентов, приносивших цветы. В 30-е годы в округе Удельная—Озерки, пригородах Ленинграда, была жива память о нем, и даже остановка на

Поклонной называлась «Дача Бадмаева» — так объявляла кондук­торша.)

«Умирая, П. А. взял слово с матери, чтобы даже в день его смерти она не пропустила приема больных и продолжала его дело.

Через год после смерти отца к нам в дом пришла, прося приюта, бывшая жена моего отца, бывшая генеральша Надежда Васи­льевна. «Примете?» — спросила она мою маму. «Конечно, оставай­тесь... Будем вместе жить»,— ответила мама. Надежда Васильевна прожила у нас недолго и скончалась в 1922 году.

В матери моей, несмотря на то что она в заботах об отце, о тибетской медицине иногда и забывала обо мне,— в матери было величие души. Она была широкой натуры человек. Это она дока­зала еще и тем, что в суровые годы гражданской войны взяла к себе в дом на воспитание двух девочек, моих ровесниц—Ольгу Халишвилп, какую-то очень дальнюю родственницу, и Веру Пев­цову, совершенно постороннюю, дочь знакомой. У обеих девочек умерли родные, и мама не задумываясь приняла на себя заботу о них. Ольга впоследствии стала партийным работником, Вера — музыкантом».

СЛЕДУЯ ЗАВЕЩАНИЮ

Елизавета Федоровна выполнила посмертную волю Петра Александровича и продолжала вести прием больных в том же каби­нете на Литейном, где она двадцать лет проработала под руковод­ством мужа. Кабинет этот был зарегистрирован в Ленгорздравотделе как опытный. Поскольку у бабушки не было диплома евро­пейского врача, прием она вела вместе с доктором Верой Иванов­ной Наумовой, еше до революции проходившей практику у деда.