|
Эта модальность позволяет подступиться к тому, что Мерло-Понти называет «говорящая речь» (la parole parlante)91. To, что он обозначает таким образом, есть такая речь, которая в момент рождения вдохновляется значимой интенцией и которая стремиться «преобразовать в слова некоторое молчание»92, которое ей предшествует. Такую «говорящую речь» Мерло-Понти противопоставляет «сказанной речи» (la parole parlee), которая опирается на устоявшиеся значения и «пользуется имеющимися значениями как неким накопленным 89 Rank О. L'art et l'artiste. P., 1984. 90 Miller M. V. La poetique de la Gestalt-therapie. Bordeaux, 91 Merleau-Ponty M. Phenomenologie de la perception, P., 1976, 92 Idem. Le visible et l'invisible, P., 1964, p. 166 (русск. пер.: 156
богатством»93. Исходя из этих благоприобретенных и наличествующих значений художник и ребенок могут производить другие акты выражения, трансформировать сказанную речь в речь, которая снова будет говорящей. С немалой пользой для себя в этой связи можно перечесть страницы, которые в 7 главе «Гештальт-терапии» Гудмен посвятил болтовне и поэзии94. Интенция, рождающаяся в теле Посреди этого первоначального хаоса, неясного и расплывчатого, имеющегося или приобретаемого слияния, пред-дифференциации, находящейся у истоков преждевременной дифференциации, динамика индивидуации опирается на явление интенции, ее идентификацию и ее признание. Если мы принимаем гипотезу поля и тем самым гипотезу локализованной активности, локализованной речи, неясная интенци-ональность, которая изначально является всего лишь направленность понимания, в гораздо большей степени должна служить открытию и/или изобретению говорящей речи, чем сказанной речи; по крайней мере, надо искать говорящую речь в сказанной речи. Тело «не просто одно среди множества всех выразительных пространств... Наше тело — первопричина всех остальных [пространств], само движение выражения... первоисходная операция означения, в рамках которой выражаемое не существует отдельно от выражения»95. Значение делает одушевленным мое — 86 —
|