|
– Рассказ короткий и занятный, – сказал мистер Кейси. – Это было как-то в Арклоу[32] в холодный, пасмурный день, незадолго до того, как умер наш вождь. Помилуй, Господи, его душу! Он устало закрыл глаза и остановился. Мистер Дедал взял кость с тарелки и, отдирая мясо зубами, сказал: – До того, как его убили, вы хотите сказать? Мистер Кейси открыл глаза, вздохнул и продолжал: – Однажды он приехал в Арклоу. Мы были на митинге, и, когда митинг кончился, нам пришлось пробиваться сквозь толпу на станцию. Такого рева и воя мне еще никогда не приходилось слышать! Они поносили нас на все лады. А одна старуха, пьяная старая ведьма, почему-то привязалась именно ко мне. Она приплясывала в грязи рядом со мной, визжала и выкрикивала мне прямо в лицо: Гонитель священников! Парижская биржа![33] Мистер Фокс! Китти О'Шей! – И что же вы сделали, Джон? – спросил мистер Дедал. – Я не мешал ей визжать, – сказал мистер Кейси. – Было очень холодно, и, чтобы подбодрить себя, я (прошу извинить меня, мадам) заложил за щеку порцию талламорского табаку, ну и, само собой, слова я не мог сказать, потому что рот был полон табачного сока. – Ну и что же, Джон? – Ну так вот. Я не мешал ей – пусть орет сколько душе угодно про Китти О'Шей и все такое, – пока наконец она не обозвала эту леди таким словом, которое я не повторю, чтобы не осквернять ни наш рождественский обед, ни ваш слух, мадам, ни свой собственный язык. Он замолчал. Мистер Дедал, подняв голову, спросил: – Ну и что же вы сделали, Джон? – Что я сделал? – сказал мистер Кейси. – Она приблизила ко мне свою отвратительную старую рожу, а у меня был полон рот табачного сока. Я наклонился к ней и сказал: Тьфу! – вот так. Он отвернулся в сторону и показал, как это было. – Тьфу! Прямо в глаз ей плюнул. Он прижал руку к глазу и завопил, словно от боли: – Ой, Иисусе Христе, дева Мария, Иосиф! – вопила она. – Ой, я ослепла, ой, умираю! Он поперхнулся и, давясь от смеха и кашля, повторял: – Ослепла, совсем ослепла! Мистер Дедал громко захохотал и откинулся на спинку стула, дядя Чарльз мотал головой из стороны в сторону. У Дэнти был очень сердитый вид, и, пока они смеялись, она не переставала повторять: – Очень хорошо, нечего сказать, очень хорошо! Нехорошо плевать женщине в глаза. Но каким же словом она обозвала Китти О'Шей, если мистер Кейси даже не захотел повторить его? Он представил себе мистера Кейси среди толпы: вот он стоит на тележке и произносит речь. За это он и сидел в тюрьме. И он вспомнил, как однажды к ним пришел сержант О'Нил, он стоял в передней и тихо разговаривал с папой, нервно покусывая ремешок своей каски. И в тот вечер мистер Кейси не поехал поездом в Дублин, а к дому подкатила телега, и он слышал, как папа говорил что-то о дороге через Кэбинтили. — 20 —
|