Семейная терапия

детьми, так же как и различными триадами, создаваемыми се­мьями. Как следствие, многие из их последователей сводили се­мейные проблемы к супружеским, даже если или особенно тог­да, когда в роли пациентов выступали маленькие дети.

Самое большое открытие группы Бейтсона заключалось в том, что нет такой вещи, как простая коммуникация; каждое со­общение квалифицируется другим сообщением на более высо­ком уровне. В «Стратегиях психотерапии» Джей Хейли (Haley, 1963) показал, как скрытые сообщения используются в борьбе за контроль, что свойственно всем взаимоотношениям. Симптомы, как он доказывает, отображают неконгруэнтность между уров­нями коммуникации. Человек с симптоматикой, делая что-ни­будь, например дотрагиваясь до дверной ручки шесть раз, преж­де чем открыть дверь, в то же самое время дает понять, что делает это не по-настоящему — просто он ничего с этим не может поде­лать. Между тем симптомы человека — над которыми он не влас­тен — результативны для него самого и для других: разве можно всерьез ожидать от человека, «имеющего компульсию» такой си­лы, что он утром вытащит себя из дома?

Психоаналитики характеризуют то, что пациент получает от общения с людьми благодаря своей симптоматике, как «вторич­ную выгоду». По Хейли, «вторичная выгода» — первична. Вот что он пишет: «С предложенной здесь точки зрения ключевой ас­пект симптома — польза, которую он приносит пациенту в при­обретении контроля над тем, что должно случиться во взаимоот­ношениях с кем-нибудь» (Haley, 1961). Симптоматийное поведе­ние — это искусный путь осуществления контроля над людьми с одновременным отрицанием этого.

За этим анализом стоит кибернетическая метафора, которая заключается в том, что невротические симптомы работают по­добно регулятору, контролирующему скорость машины, — оба не позволяют выйти за пределы ограничений и оба охраняют су­ществующее положение. Поскольку симптоматийное поведение «неразумно», Хейли, чтобы помочь пациентам, не прибегает к убеждениям. Вместо этого терапия превращается в стратегичес­кую игру в кошки-мышки, в которой терапевт устраивает заго­вор, чтобы перехитрить пациента ради его же блага.

Хейли (1963) определял терапию как направляющую форму лечения и признавал, что обязан Милтону Эриксону, у которого обучался гипнозу с 1954-го по 1960 г. В действительности в ран-

81

Майкл Николе, Ричард Шварц

них работах Хейли трудно понять, где кончается Эриксон и на­чинается он. В том, что он назвал «краткосрочная терапия», Хей­ли берет под прицел контекст и возможную функцию симптомов пациента. Его первые шаги часто задумывались с тем, чтобы до­биться контроля над терапевтическими отношениями. Хейли цитирует эриксоновский прием, когда пациента уведомляют, что на первом интервью всплывет то, о чем он захочет сказать, и другое, о чем он захочет умолчать, и об этом, безусловно, гово­рить не следует. Здесь терапевт, конечно же, учит пациента тому, что он и так бы сделал, но таким образом терапевт ненавязчиво берет ситуацию под свой контроль.