Семейная терапия

Прежде чем пойти дальше, следует упомянуть другое социо­логическое исследование, поскольку его результаты подтвердили идеи о функциональности симптомов семейных терапевтов. Альфред Стэнтон и Моррис Шварц (Stanton & Schwartz, 1964) изучали интеракции между пациентами и сотрудниками госпи­таля для психических больных. (Это был госпиталь Честнут-Лоджа, где один из основателей семейной терапии Дон Джексон познакомился с Гарри Стэк Салливаном и его интерперсональ­ной теорией психиатрии.) Они заметили, что пациенты часто оказывались вовлеченными в треугольники, в которых один со­трудник пытался следовать правилам учреждения, в то время как другого возмущала такая строгость и ему хотелось так изменить

205

Майкл Николе, Ричард Шварц

эти правила, чтобы приспособить их к индивидуальным потреб­ностям. Пациент, столкнувшийся с этой поляризацией, стано­вился полем битвы, на котором разворачивался этот конфликт между сотрудниками. Этот пациент получал разрешающего со­юзника и ограничивающего противника. Чем больше защиты оказывал один сотрудник, тем больше наказаний накладывал другой. В конечном счете все отделение больницы могло втя­нуться в разрастающуюся поляризацию, вынужденное принять чью-либо сторону. По мере возрастания напряжения усугубля­лось и состояние таких пациентов. Описанный Стэнтоном и Шварцем процесс удивительно напоминает процесс триангуля­ции, или создания коалиций между поколениями, о котором сооб­щали семейные терапевты.

Семейные терапевты приняли функционалистскую идею о том, что отклоняющееся от нормы поведение может использо­ваться социальной группой в качестве защитной функции, и при­менили ее к проблеме симптоматики членов семьи. Поначалу их представление об идентифицированном пациенте в семье напо­минало взгляд Стэнтона и Шварца на госпитализированного па­циента. «Идентифицированный пациент» был козлом отпуще­ния, жертвой, на которой сосредоточивались остальные члены семьи, чтобы избегать необходимости заниматься друг другом. Позже семейные терапевты стали полагать, что многие из этих козлов отпущения были активными добровольцами. Считалось, что эти симптомопредъявители охотно жертвовали собственным благополучием ради большей выгоды. Например, когда родите­ли подростка начинали спорить, мальчик затевал драку со своим братом и таким образом заставлял их переносить свой гнев друг с друга на него. История Эдипа в версии Сальвадора Минухина, описанная в главе 1, представляет собой другой пример ребенка, жертвующего своим благосостоянием ради стабильности семьи.