Семейная терапия

Видение людей как «черных ящиков» стало окончательным выражением механистических тенденций, свойственных кибер­нетической парадигме. Но у этой метафоры имелось преимуще­ство упрощения области изучения путем исключения размышле­ний об умственной деятельности индивида, так же как и об исто­рии семьи. Можно было просто судить об исходе терапии — если проблема разрешена и система возвращается к функционально­му состоянию, результат позитивен, и терапию можно завер­шать. Отсюда и развитие краткосрочной, стратегической тера­пии.

До сих пор мы видели, как системное мышление принимало разные формы, проникая в различные дисциплины, включая биологию, медицину, математику, нейропсихологию и технику. Поскольку наибольшая ответственность за привлечение систем­ной идеи в психотерапию лежит на Грегори Бейтсоне, антропо­логе, вполне целесообразно теперь исследовать антропологичес­кую версию и ее влияние на семейную терапию.

Функционализм

Представьте, что семья обращается за помощью из-за про­блемы страха школы у сына. Теперь представьте, что терапевт начинает со странного вопроса. Вместо того чтобы попытаться выяснить, как маленький Тедди стал бояться ходить в школу, он спрашивает, а не станет ли семье хуже, если Тедди будет посе­щать школу. (Вообразите, какие чувства вызывают у семьи во­просы, подразумевающие, что они пользуются проблемой ре­бенка.) Странная логика этого вопроса основывалась на предпо­ложении, теперь совершенно спорном, что нередко симптомы сохраняются, потому что выполняют функциональное назначе­ние для семьи пациента. Теперь давайте рассмотрим интеллекту-

203

Майкл Николе, Ричард Шварц

альные влияния, которые позволили терапевтам выследить эти таинственные функции симптомов.

До начала XX века над антропологией доминировали куль­турные эволюционисты, придерживающиеся дарвиновской тео­рии и теоретизирующие о различных стадиях, через которые эволюционировало человечество от примитивных обществ до современной цивилизации. Их теории основывались на арте­фактах, собранных археологами, а также на рассказах путешест­венников и торговцев, и все это изучалось вне первоначального контекста.

Родившийся примерно в 1900 г. подход, получивший назва­ние функционализм, возник как реакция против эволюционист­ской тенденции понимать культурные практики вне контекста и игнорировать культуры как значимые целостности. Британские антропологи Бронислав Малиновски и А. Р. Рэдклифф-Браун пришли к мнению о несерьезности исторических исследований, потому что данные были скудными и не поддающимися провер­ке. Они интересовались обучающимися культурами как социаль­ными системами, существующими в настоящем, а история этих культур занимала их мало. Таким образом, они изучали культуры этнографически, в качестве «участвующих наблюдателей», и пы­тались понять культурные обычаи и традиции в контексте, рас­сматривая их с точки зрения функциональной пригодности культурных практик для сообщества.