|
В последние годы жизни Эриксон все меньше полагался на сознательное планирование терапии. От чего он, кажется, получал удовольствие, так это от непредсказуемого, мгновение за мгновением переживаемого процесса. Он говорил о повышенной восприимчивости, о чуждой предубеждению и стереотипам линии, которой и советовал придерживаться своим ученикам. "Очень многие из психотерапевтов пытаются планировать: так и так они решат, – вместо того чтобы подождать стимулирующего мысль толчка и позволить бессознательному отреагировать на стимул, – однажды сказал он. – Я не делаю попыток выстраивать свою терапию – разве в самом общем виде, пунктиром. В таком общем виде, пунктиром выстраивает ее пациент... в соответствии со своими нуждами". Одна из загадок эриксоновской терапии – как такой богато инструментированный метод может быть таким интуитивным, спонтанным. "Хотя я знал, что Эриксон был очень педантичен, когда делал свое дело, уже в начале ученичества у него я видел, что он работает во многом по наитию, – вспоминает Джеффри Зейг. – Потом я услышал, как Карл Витакер говорил, что "мышление у Эриксона, должно быть, правополушарное". Чем глубже я вникал в терапию Эриксона, тем больше склонялся к этому мнению. Интуитивность его метода шла от умения вчувствоваться в характер связи с любым человеком, с кем бы Эриксон ни работал. Описывать только технику и внешнюю тактику его терапии – значит не сказать о всегда попадавшем "в тон" терапевте". Эриксоновская терапия вся в этом – в способности терапевта настраиваться на внутренний мир конкретного человека, которого он лечит. "Главное при работе с пациентами, – наставлял Эриксон учеников, – помнить, что каждый – индивидуальность. Нет двух абсолютно похожих людей. Нет двух людей, которые одно и то же предложение поймут одинаково. Поэтому не пытайтесь подгонять людей под ваше представление о том, какими им следует быть... пытайтесь нащупать представление людей о самих себе". Редкая проницательность позволяла Эриксону разглядеть для каждого свою, особенную схему реальности, определяющую поведение человека. Обычно Эриксон быстро схватывал картину мира человека, который находился перед ним, и говорил и действовал исходя из этого. Это и имеют в виду, когда упоминают умение Эриксона "говорить на языке клиента". Разумеется, под требованием оценивать уникальность человека, с которым работаете, подпишется большинство психотерапевтов, но не надо забывать об этом требовании на деле, особенно когда внутренний мир пациента очень отличается от вашего. Именно способность Эриксона подстраиваться под людей, таких разных, часто с эксцентричным – до серьезных отклонений – поведением, а в конечном счете помочь им и сделала его знаменитым. По словам Хейли, "Эриксон чувствовал себя одинаково легко как с бредящим психотиком, так и с малым ребенком". — 52 —
|