|
Начиная с опубликованных в 1970 г. "Узлов", собрания поэтических зарисовок о труднейших головоломках человеческих взаимоотношений, творчество Лэнга наполняется новым смыслом. С этого момента он, кажется, теряет интерес к психопатологии и больше не обращается к читателям как психиатр или революционер. Его стилем становится субъективное размышление. В 70-80-е годы его имя почти исчезает из интеллектуального "обихода". По словам самого Лэнга, некоторые, наверное, решили, что теперь он "полупрофессионал-полупенсионер" или вообще "вычеркнут". На деле Лэнг продолжает писать и много занимается частной практикой. Его последняя вышедшая книга – "Голос опыта". Он энергично руководит несколькими общинами в Лондоне, устроенными по типу "Кингзли-холла", с лечебной целью организованной им в Лондоне в конце 60-х годов общины для шизофреников, где в атмосфере, свободной от строгих предписаний, как Лэнг говорит, "люди могли бы быть людьми среди себе подобных". Характерная черта творческого почерка Лэнга – игра контрастов. Пессимизм, который внушает ему запутанность человеческих связей, сосуществует с почти мистической верой в способность даже самой исстрадавшейся души исцелиться – если ей достанет свободы. Зачарованный эмоциональным калейдоскопом жизни семьи, Лэнг вместе с тем убежден в неизбывном одиночестве индивида. Достигнув славы как человек пишущий, Лэнг при этом весьма скептичен в отношении возможности средствами языка передать всю глубину собственных представлений о людях и о преображении, которое может с ними произойти. А отсюда – его всегда зашифрованный, "неуловимый" стиль. Лэнг больше апеллирует к воображению, чем к логике. Впрочем, каждой эпохе – свой "голос". Чувствительность и раскованность стиля, которые находили живой отклик у читателей 60-х, кажется, не созвучны нашим временам большей сдержанности и приземленности. Если все это верно, то, читая Лэнга сегодня, мы скорее разберемся в том, что зажигало нас в прошлом, чем сможем уяснить себе, от чего мы, сегодняшние, могли бы потерять покой. Один из друзей Лэнга как-то доверил бумаге такое мнение: "Лэнг – человек переменчивый до уникальности. "Репертуар" его настроений настолько богат, что он опрокинет любые ваши ожидания. Более того, в каком бы настроении он ни пребывал, обязательно удивит полным самообладанием. Однажды вечером я видел, как он пережил целую гамму эмоций, примерив на себя характер за характером, даже "сменив" пол, и в каждом обличье оставался самим собой. Это настоящий спектакль". Такая особенность Лэнга, понятно, делает непростой задачу усадить его, чтобы взять интервью. После двух моих неудачных попыток за два дня работы семинара я получил – данное без охоты – согласие Лэнга на – мне было ясно сказано – часовую беседу... завтра. Назавтра, за пять минут до конца выделенного часа, время великодушно продлили с условием, что через полчаса я непременно уйду. Дальше опять и опять оговаривался предел, и опять и опять мы о нем забывали. В результате часовое интервью обернулось пятичасовым разговором, выдержки из которого помещены ниже. — 34 —
|