Один к одному. Беседы с создателями семейной терапии

Когда же мы с Джулианой начали работать в паре, тогда-то мой метод и изменился. Для одного случая я предложила терапию, оказавшуюся такой эффективной, что мы стали использовать этот подход в работе со всеми семьями, где диагностировали психотическое поведение и анорексию. А тот случай я опишу вам. Семья из пятерых: отец, мать и три дочери. Старшей было двадцать. С пятнадцати она страдала анорексией, обнаруживала патологические поведенческие реакции и склонность к самоубийству. Мы не могли разобраться в семейной "игре". Единственное, что было ясно, – родители очень конфликтовали. И все три девушки упорно ввязывались в родительский конфликт. Они тиранили родителей. Я решила дать такое предписание, чтобы "вытолкнуть" дочерей с поля боя, где сражались родители.

Поэтому на пятый сеанс я позвала одних родителей и "прописала" им нечто секретное. Я заставила их дать слово, что они не проговорятся дочерям, никому не проговорятся о том, что тут у нас на сеансах происходит, и назначила им таинственные отлучки. Противоположное тому, что вы предписали бы семье, в которой родители лишают свободы детей. Вместо того чтобы сказать родителям: "Пусть ваши дети оставляют вас", – мы настоятельно рекомендовали родителям, чтобы они время от времени исчезали, ничего не объясняя детям и не предупреждая их. Мы потребовали от родителей подросткового поведения. Родители послушались, и вскоре девушка с анорексией стала набирать вес.

Инт.: Когда вы работали командой в прежнем составе, вы иногда встречались только с родителями – без детей. Чем отличалось это вмешательство от тех, что проводились вами с прежней командой?

П.: В некоторых случаях, особенно с хронической анорексией, когда у пациента не обнаруживалось признаков улучшения состояния через три-четыре сеанса, а тяжелый конфликт у родителей был очевиден для нас, мы обычно говорили ребенку с анорексией и другим детям: "Вы много сделали, чтобы помочь родителям, но не добились успеха. Они очень несчастливы, они увязли в своих конфликтах. Пусть родители задержатся у нас, мы попытаемся как-нибудь исправить ситуацию". Иногда после того, как мы называли родителей нашими настоящими пациентами, идентифицированный пациент выздоравливал. Но даже если происходило так, что мы ничем не могли помочь родителям, потому что теперь они отвечали нам враждебностью, для этой пары уже нельзя было ничего поправить. И... pour cause[26] Ведь если ребенок выздоравливал, становилось ясно, что в симптоматических поведенческих реакциях ребенка были виноваты они.