|
Инт.: Они чувствовали, что их обвиняют, даже если вы пробовали проявить позитивную реакцию на симптом? П.: Да, родители чувствовали, что их обвиняют, потому что в позитивной реакции было что-то провоцирующее, они и не принимали ее всерьез. Мы говорили родителям: "Вы такие хорошие, а вот ребенок у вас – с анорексией". Я убеждена, что мы вооружились этой позитивной реакцией вот почему: когда я только взялась лечить семьи, я сразу же теряла их. Родители чувствовали, что их обвиняют, и оскорблялись. Поэтому мы решили проявлять позитивную коннотацию с каждой семьей – чтобы предотвратить потери клиентов. Но я читаю стенограммы сеансов той поры и вижу, что на третьем, четвертом, пятом сеансах мы уже придерживали нашу "позитивность". Инт.: Значит, сегодня вы не слишком заботитесь о позитивной коннотации? П.: Нет. После двух-трех сеансов, когда мы пробуем прояснить семье происходящее в сочувственном, понимающем тоне, мы очень жестко беремся за детей. Мы "выталкиваем" их вон из терапии, мы говорим им, что они глупые, если вмешиваются в родительские дела. (Смеется.) Инт.: Многие не понимают суть вашей новой терапии – с инвариантным предписанием. Чем обусловлена эффективность этого вмешательства? П.: Эта установка косвенным образом сообщает пациентам столько всего! Для начала родители обещают, что никогда никому не скажут о том, что происходит на сеансах, где только мы и они вдвоем. У нас тайный сговор. Сама терапия приобретает налет таинственности. Я завожу секреты с родителями. Впервые в жизни у супругов – тайный союз с третьим лицом: никто не должен знать, о чем они говорят с психотерапевтом, куда идут, почему делают то, что они делают. Получается, я поддерживаю родителей как главных в семье. Лишь подразумевается, что на них лежит вина за семейное прошлое, но совершенно открыто их облекают ответственностью за будущее. Я говорю им: "Выполните мои предписания – спасете детей". А благодаря тетрадкам, в которые они заносят реакцию детей и всех домашних на инвариантное предписание им, я имею возможность глубже вникнуть в игру, ведущуюся в семье. Инт.: А это не скучно – одно и то же предписание давать всем семьям подряд? П.: Нам никогда не бывает скучно, потому что мы постоянно открываем новое. Например, давали одно и то же предписание разным семьям и обнаружили, что у нас в руках новый метод, чтобы разобраться в шизофрении. Вместо того чтобы задавать вопросы семье, мы вынудили семью кое-что сделать. И таким образом смогли снять клинический синдром – благодаря одному этому методу. А еще – инвариантное предписание неизбежно вызывает различную реакцию у разных семей и у членов каждой семьи. Сопоставляя различия, мы узнаем новое. Ведь все мы учимся – сравнивая. В одной семье старший ребенок в бешенстве из-за того, что родители исчезли, не сказав ни слова, а в другой – старший ребенок вне себя от радости. С помощью этого инвариантного предписания мы можем вникнуть в тонкости психотических игр. — 162 —
|